Инсценирование рассказа. Смешной сценарий сценки по рассказам Зощенко. На уроке в музыкальной школе

Елена Подкорытова
Инсценировка сказки в старшей группе «Ленивая внучка»

Инсценировка сказки "Ленивая внучка"

в старшей группе.

Подготовила воспитатель: Подкорытова Е. В.

Цель: развитие умения разыгрывать несложные представления по знакомым литературным произведениям, использовать для воплощения образа известные выразительные средства (интонацию, мимику, жесты).

Задача: формировать умение чувствовать и понимать эмоциональное состояние героя. Содействовать разностороннему развитию детей. Формировать умение двигаться по кругу в танце, выполнять подскоки. Развивать и поддерживать интерес детей к театрализованной деятельности.

Предполагаемый результат: Дети адекватно воспринимают в театре художественный образ, воплащаются в роли используя художественные выразительные средства (мимику, интонацию). Умеют выполнять танцевальные движения (подскоки, движение по кругу).

Материалы, оборудование: декорации к сказке, маски животных (лягушка, ёж, заяц, дятел).

Предварительная работа: Чтение сказки, составление модели - схемы, пересказ сказки, п. игра "Кто как двигается", разучивание песни "Пять ленивых лягушат" и движений к ней, д. игра "Кто в сказке живёт", "Угадай сказку".

Словарная работа: старенькая, запричитала, запыхтел, пригорюнилась, спинка как пружинка, дрожащим, зашептал.

Ход инсценировки сказки "Ленивая внучка".

Воспитатель: Ребята, а вы любите трудиться? (ответы детей) А я вот знаю что не все дети любят трудиться, есть дети которые ленятся и не хотят ничего делать. Давайте мы с вами посмотрим сказку про одну девочку, которая была ленивая и ничего не хотела делать.

Жила в одной деревеньке одна девочка и звали её Дуняша, и бала у девочки бабушка старенькая - престаренькая. Вот как то раз пошли они за грибами, набрали полную корзину и пошли домой. Дуняша остановилась и говорит;

Дуняша:- Не могу идти, возьми меня на ручки!

Бабушка: - Ай-яй-яй, Дуняша! Как не стыдно! Ты ведь уже большая. А у меня корзина тяжёлая. Иди сама, не ленись, совсем немного осталось. Я не возьму тебя на ручки.

Дуняша: - Хочу на ручки! Хочу на ручки! - захныкала Дуняша.

Но бабушка повернулась и пошла по тропинке. Села Дуняша на травку и заплакала, запричитала:

Дуняша: - Идти девочка не может, кто же девочке поможет? Моя бабушка ушла с собой Дуню не взяла.

Выполз из под кустика ёжик.

Ёж: - Садись Дуняша, я тебя отвезу домой. Обрадовалас ь девочка села ёжику на спинку.

Дуняша: - Ой, ой, ой! - тут же подскочила Дуняша. - Не поеду с тобой, ты колючий!

Ёж: - Ну как знаешь, - обиделся ёжик, запыхтел и поспешил дальше по своим делам.

Опять Дуняша плачет, причитает:

Дуняша - Идти девочка не может, кто же девочке поможет? Моя бабушка ушла, с собой Дуню не взяла. Не помог мне добрый ёж - на колючку он похож.

Выпрыгнула из травы лягушка; - Садись Дуняша я тебя отвезу.

Села Дуняша на спинку к лягушке. Быстро помчалась лягушка.

Дуняша: - Ой, ой сейчас упаду! и тут же упала. А лягушка поскакала дальше.

Села Дуняша на пенёк, пригорюнилась;

Дуняша: - Идти девочка не может, кто же девочке поможет? Моя бабушка ушла, с собой Дуню не взяла. Не помог мне добрый ёж - на колючку он похож, у лягушки спинка скачет, как пружинка.

Подбежал к ленивой внучке зайчик.

Зайчик: - Садись Дуняша я тебя отвезу!

Села она на зайчика, а зайчик прыг в кусты и сидит не дышит.

Зайчик: - Тише, тише. Там чья-то тень: дрожащим голосом зашептал зайка.

Слезла Дуняша с зайки и опять сидит причитает: - Идти девочка не может, кто же девочке поможет? Моя бабушка ушла, с собой Дуню не взяла. Не помог мне добрый ёж - на колючку он похож, у лягушки спинка скачет, как пружинка. Зайка не везёт домой он от страха чуть живой. Пропадёт в лесу Дуняша дорогая внучка ваша.

Тук, тук - раздалось над головой у Дуняши. Посмотрела она на верх и увидела дятла.

Дуняша - Дятел, дятел, отнеси меня домой! - захныкала ленивая внучка.

Дятел: - Некогда мне - надо дерево лечить, детей кормить. А ты попробуй сама пойти, ножками. Они у тебя уже отдохнули, наверно - сказал дятел и полетел свои дела делать.

Подождала Дуняша, посидела, встала и пошла потихоньку по тропинке. Сначала тихонько шла, а потом и ножки быстрее пошли и побежали. Прибежала она домой а там уже бабушка ждала её, стол накрыла.

Бабушка:-Молодец, внученька! - посадила внучку за стол и всех друзей пригласила. Чай они пили и песни пели.

Песня: Песенка ленивых лягушат.

музыка и слова Вячеслава Тюльканова

Пять ленивых лягушат

Пять ленивых лягушат

Замерли, в траве лежат

Забрались под кочку в тень,

Им даже квакать лень.

Но сказала им сова

Очень мудрые слова

«Хватит, детки вам лежать

Давайте танцевать!»

Мы танцевать умеем

Мы танцевать хотим

Мы ква-ква-ква красивый

Мы танец сочиним

Мы тоже так умеем

Мы тоже так хотим

Мы ква-ква-ква красивый

Мы танец сочиним

А ну-ка быстро по местам

Я уроки танцев дам

Просыпайся, мошкара

Танцуем до утра.

Принесли аккордеон,

Подключили микрофон

Эй, кто хочет стать звездой!

Танцуй ква-ква и пой

Проигрыш

Публикации по теме:

На родительской конференции по игре, которая прошла у нас недавно, я с детьми подготовила и показала сказку "Приключения весёлых пирожков".

Во второй младшей группе "Теремок" в феврале был реализован творческий проект на тему: "Путешествие по сказкам К. И. Чуковского". Дети познакомились.

Инсценировка осенней сказки в стихотворной форме «Ленивая лиса» Сочинила новую сказку,которую дети могут показать на осеннем празднике,ведь не за горами осень,скоро нам на работу,и всегда хочется чего-то.

Комплексно-тематическое планирование игры-инсценировки по мотивам русской народной сказки «Репка» Ознакомление с окружающим Обучающие игры Предметно-развивающая среда Активизирующее общение 1. Чтение сказки «Репка». 2. Рассматривание.

Здравствуйте дорогие друзья! Хочу познакомить с творчеством моей внучки. Ей 10 лет, учится в четвертом классе общеобразовательной школы и.

НОД по ОО «Чтение художественной литературы». Итальянская сказка «Ленивая Бручолина» Цель: Формирование понимания нравственных качеств через литературное произведение. Задачи: Познакомить детей с итальянской сказкой. Учить.

«БЕЗ ВЫМЫСЛА»
По рассказам О.Генри.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЧАЛМЕС – молодой журналист.
МИСС МАРТА – 40 лет, одинока.
НЕМЕЦ – 40 лет.
ТРИПП – выпивоха, выглядит намного старше своих лет.
АТКИНСОН – главный редактор бульварной газеты «УТРЕННИЙ МАЯК».
МИСТЕР ПИТЕРС – профессиональный алкоголик неопределенно-среднего возраста.
МИССИС ПИТЕРС – жена мистера Питерса, посудомойка неопределенно-среднего возраста и внушительной конституции.
РЕЗГИ – профессиональный алкоголик, приятель мистера Питерса.
КИД – алкоголик, держит себя круто.
МИСС ЛОУРИ – провинциальная красивица.
ТЕТУШКА МАК-ГИННИС. – Содержательница доходных комнат.
АПТЕКАРША
И прочие.

Нью Йорк 1907 год. Улица.
Газетчики пытаются перекричать один другого, продавая одну и ту же газету. Потому они придумывают завлекательные объявления.
Трое пьянчуг – считают мелочь. Мимо них проходит толстая уставшая прачка – что заставляет пьянчуг задуматься.
Проходит молодой побитый человек несущий драгоценность в руках – апельсин.
Понурый Трип к которому обращается девушка с карамелькой и показывает половинку монетки. Трипп ее уводит.
Немец в пенсне с чертежом.
И, наконец, молодой журналист Чалмес – которому очень надо написать статью для газеты «Утренний Маяк», и уплатить по счетам за квартиру. Поэтому журналист задумчив и не замечает происходящего.
1-й ГАЗЕТЧИК: Здоровье графа Толстого! Великий писатель поправился от инфлюэнцы!
2-й ГАЗЕТЧИК: Открытие кинематографа в «ОБЩЕСТВЕ ТРЕЗВОСТИ»! Спешите увидеть новую фильму с участием Бронко Билли «Король Воров!»
3-й ГАЗЕТЧИК: Чикаго наводнен агентами русской охранки! Приготовления к очень крупным террористическим актам!
1-й ГАЗЕТЧИК: Первый опыт разговора по мобильному телефону из поезда! Проволоку аппарата прикрепили к рельсам!
2-й ГАЗЕТЧИК: Война за недвижимость в Кони Айленде закончилась. Пожаром!
Студент вешает объявление, возле которого образуется кучка зевак, читают и смеются, расходятся – перед объявлением остается мисс Марта, она подсчитывает деньги в кармане, понимает что дорого, уходит. Вот текст объявления.
«ДОБРЕНЬКИЕ ЖЕНЩИНЫ
Внесите за молодого, симпатич., веселого студента плату за ученье и требуйте от него что хотите. Шутки в сторону! Серьезное в почт. отд. Н.Й. 17 Авеню, дом 3 бис.»
1-й ГАЗЕТЧИК: РАЗВРАТ НЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ НИ ПЕРЕД ЧЕМ! (его перебивает 2-й газетчик)
2-й ГАЗЕТЧИК: ЕВРЕИ В РОССИИ ТРЕБУЮТ РАВНОПРАВИЯ!
1-й ГАЗЕТЧИК: ДОМ СВИДАНИЙ В ПУБЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКЕ!
3-й ГАЗЕТЧИК: АМЕРИКАНСКИЕ ЖЕНЩИНЫ БУДУТ ОТСТАИВАТЬ СВОИ ПРАВА!
1-й ГАЗЕТЧИК: СМЕРТЬ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ ВОДКИ! ХИМИКА МЕНДЕЛЕЕВА!
ПОЛИСМЕН: Тихо! (Все разбегаются) Внимание! Официальное заявление Администрации города Нью Йорк! Администрация обратила внимание на вздорные выкрики мальчиков, торгующих газетами на улице, в погоне за сенсациями не останавливающимися пред различными выдумками. Отдано распоряжение, мальчиков арестовывать, а содержателей артели штрафовать или, в случае крупных нарушений, вовсе лишать права содержать артель. (зрителям) Вы видели куда они побежали? Кто видел? Ваше фамилия? Нет, ни черта не видят, зачем сидят? (бурча уходит)
ЧАЛМЕС: (зрителям) Простите господа. Кто-нибудь может рассказать про себя что-нибудь интересное? Что можно опубликовать в газете? Может вы? Нет? А может вы? Тоже нет?... Мне очень нужен сюжет, господа, прошу вас, вы ведь никуда не спешите, ну припомните, пожалуйста. Что-нибудь стоящее!
К объявлению подходит мисс Марта и приклеивает свое:
ТЕКСТ ОБЪЯВЛЕНИЯ: «ОДИНОКАЯ МИСС С ДОСТАТКОМ В 2000 ДОЛЛАРОВ ПОЗНАКОМИТСЯ С ПРИЛИЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, СОВЕРШЕННО БЕСПЛАТНО!»
МИСС МАРТА: Чалмес?
ЖУРНАЛИСТ: (зрителям) Господа ну хоть что-нибудь… А? Я...
МИСС МАРТА: Я, кажется, к вам обращаюсь мистер Чалмес! Что это вы там прячетесь?! Вы задолжали мне за три недели! И думаете после этого, я вас не отличу от другого?! Даже если вы спрятались среди зрителей? Я вам не какой-нибудь Рокфеллер, мистер Чалмес, чтобы раздавать бесплатно комнаты! Что это вы молчите мистер Чалмес? Соврали бы что-нибудь для приличия!
ЧАЛМЕС: Я? Понимаете, я …
МИСС МАРТА: Я обращусь в полицию.
ЧАЛМЕС: Не надо полиции миссис…
МИСС МАРТА: Мисс!
ЧАЛМЕС: Извините мисс Марта. Я завтра, как раз должен получить деньги за одну статью. Я обязательно зайду к вам мисс Марта. Честное слово!
МИСС МАРТА: Три доллара, или можете больше не появляться! Ваши вещички, я распродам. Но это не покроет и десятой части моих убытков. Зарубите себе на носу мистер Чалмес… или три доллара – или, я обращаюсь в полицию!
ЧАЛМЕС: Но, мисс Марта... У вас же такое доброе, отзывчивое сердце...
МИСС МАРТА: Сердце?! Нет, вы только поглядите! Доброе сердце! Какой нахал! Приберегите свои комплименты для дур, что читают ваши рассказы в «Утреннем Маяке». Мало того, что я не беру с вас за комнату вперед, так вы еще и этого не платите! Убирайтесь продавать свои слова и чтобы я вас без трех долларов не видела!
Мисс Марта уходит.
ЧАЛМЕС: Старая... облезлая... ...кошка... (зрителям) Может вы? Ничего интересного?... Понятно… Ясно…
Чалмес пытается что-то выдумать и записать, но у него не получается. Появляются три алкоголика.
МИСТЕР ПИТЕРС: Видали? Вот что значит не правильный подход к женщине.
КИД: Да сунул бы ей в рожу и все дела!
РЕГЗИ: Спокойно, спокойно, джентльмены...
МИСТЕР ПИТЕРС: В морду! И многого ты добьешься? Нет... Женщина- это... я тебе скажу... существо сугубо политическое. Она любит ушами. Ну вы, ребята, подождите меня. Доллар я сейчас принесу.
Чалмес в глубокой задумчивости и крайнем напряжении пытается придумать статью. Из-за кулисы появляется Трипп, втолковывая что-то барышне с леденцом на палочке, уводит за руку.
ТРИПП: Если вы будете меня слушать и сделаете, что я вам говорю, все как-нибудь обойдется. Понимаете?
ЛОУРИ: У меня кончились леденцы!
ТРИПП: Пойдемте, я знаю, где продаются ваши чертовы леденцы!
Чалмес открывает блокнот, но так и не знает, что туда записать. Он видит плакат: Бруклинский мост при лунном свете и одинокая фигурка на мосту, а за мостом Луна-Парк, «с русскими горками» в огоньках.
БЫВШИЙ ГАЗЕТЧИК (ЗАЗЫВАЛА): Впервые проездом из Питербурга в Миннеаполис! Девятое чудо света – «русские горки»! Спешите видеть! Чудеса без всякого вымысла!
Уходит – сцена пустеет, поспешая за зазывалой. Остается один Чалмес.
ЧАЛМЕС (записывает): В эту лунную ночь она стояла над пропастью... Эврика!
Чалмес уходит за кулису. Слуги сцены выносят стол с пишущей машинкой. Музыка заканчивается. Гул города. Входит Аткинсон с бумагами, за ним Чалмес.
АТКИНСОН: Дыхание войны... дыханием войны овеян хрупкий мир... – это уже что-то...
ЧАЛМЕС: Послушайте только. Бруклинский мост при лунном свете! Одинокая фигурка на мосту... Она решила покончить жизнь самоубийством! Согласитесь, мистер Аткинсон, такого «Утренний маяк» еще не печатал!
АТКИНСОН: Не печатал... не печатал... самоубийцы в разделе «Криминальная хроника». Дыханием войны...
ЧАЛМЕС: Да причем здесь это! У нас так мало очерков о судьбах современных горожан! Общество ничего не знает - чем живет, как страдает маленький человек.
АТКИНСОН: Вы так думаете?
ЧАЛМЕС: Ну да...
АТКИНСОН: И что?
ЧАЛМЕС: Все!
АТКИНСОН: Падение... обвал рынка... Маленькие люди?...
ЧАЛМЕС: Да! Понимаете, мы ведь все...
АТКИНСОН: Это хорошо. Это уже что-то...
ЧАЛМЕС: Конечно. В этом есть размах, социальный пафос... милосердие в конце-концов!
АТКИНСОН: Да-да. Пожалуй, вы правы... Инопланетяне – это то, что разойдется! Только пооригинальней... фантазийней... И больше подробностей! Занимательных подробностей! Читатель это особенно любит!
ЧАЛМЕС: Позвольте, какие инопланетяне? Откуда инопланетяне?
АТКИНСОН: Ну... с Титана предположим...
ЧАЛМЕС: А как же несчастная женщина, мистер Аткинсон? Она дошла до полного отчаяния! Ее богатого любовника нефтепромышленника застрелили в подъезде...
АТКИНСОН: Ну...
ЧАЛМЕС: ...он не успел ничего ей оставить, ей больше не на что надеяться, но тут появляется такой же безнадежный и отчаянный неудачник (Аткинсон углубляется в бумаги) и спасает ее. Но вот поворот, вместо благодарности спасителю – она сердится. Знаете за что?
АТКИНСОН: Ей грозит решетка?
ЧАЛМЕС: Какая решетка?
АТКИНСОН: Самоубийц судят.
ЧАЛМЕС: Что? Судят?... Нет! Нет! Не то. Тут другое... Он обрек ее на новые страдания. Жизнь – есть страдание! Понимаете?
АТКИНСОН: А. Ну да, ясно...
ЧАЛМЕС: Вот...
АТКИНСОН: Но любовь делает их счастливыми? Так?
ЧАЛМЕС: Откуда вы знаете?
АТКИНСОН: Вот что молодой человек. Вы сдаете мне не первый рассказ, так?
ЧАЛМЕС: Так.
АТКИНСОН: И всегда я к вам относился благородно, можно сказать по-отечески, так?
ЧАЛМЕС: Ну... так.
АТКИНСОН: Но ваша наглость переходит всякие границы! Вы втюхиваете мне туфту! Детский лепет! Хлам! Вы бездарь! Но мало того! Вам хватает наглости поворачивать дело так, будто я тиран! Будто я истукан помешанный на успехе! А этого я вам не позволю! Не позволю! Слышите?! Я Аткинсон! Аткинсон, понятно вам?!
ЧАЛМЕС: Но...
АТКИНСОН: Все! Я занят. Пишите об инопланетянах.
ЧАЛМЕС: ...этот рассказ мог бы утешить многих наших читателей... или вы думаете, что «Утренний маяк» покупают только биржевые маклеры и богатеи? К тому же я дорого не прошу. Всего 10 долларов. Каких-то несчастных десять долларов.
АТКИНСОН: Что?! Да вы с ума сошли, молодой человек!
ЧАЛМЕС: А «доброе, вечное»?!
АТКИНСОН: Никакой «вечное» не стоит десяти долларов, дорогой вы мой!
ЧАЛМЕС: Хорошо. Семь.
АТКИНСОН: Чалмес! Поймите, у нас не душеспасительный журнал. «Утренний маяк» это газета скандалов и кроссвордов. Гуляйте! Наблюдайте! А то выдумываете всякую чушь за два доллара...
ЧАЛМЕС: Два? Два это мало.
АТКИНСОН: Больше не могу.
ЧАЛМЕС: Два это мало. Мне не хватит. Мистер Аткинсон, два это слишком мало. Пять, пять долларов. Хотите на колени встану?!
АТКИНСОН: Чалмес!
ЧАЛМЕС: Не погубите, мистер Аткинсон, а я уж постараюсь, я напишу. Честное слово! У вас будут лучшие инопланетяне! Самые коварные и хитрые, с кучей занимательных подробностей! Ей богу!
АТКИНСОН: Ну, хорошо, хорошо, встаньте Чалмес. Встаньте, я заплачу вам пять долларов.
ЧАЛМЕС: Спасибо, я не забуду мистер Аткинсон. Спасибо вам! Я отплачу! Я!
АТКИНСОН: Считайте, что это аванс. Поймите, люди ждут разоблачений, скандалов. Грязных сплетен. А вы? «Жизнь достаточно сложная штука»! Господи. Да кому это интересно! Побывайте в полицейском участке, наконец! Поспрашивайте дворников и консьержек в домах знаменитостей. Изложите мне правду, без всякого вымысла. Хотя бы про инопланетян. Такую правду, которую всякий пожелал бы купить, понимаете? Утром жду статьи. Мне пора.
ЧАЛМЕС: А деньги?
АТКИНСОН: Ах, да.
Из пухлого бумажника достает пять долларов. Уходит с бумагами.
ЧАЛМЕС: Иес! (Радуется, задумывается, споря с ушедшим Аткинсоном) Скандалы. Интриги. А кой в них прок?! Когда же читатели поймут, что в этой грязи нет ничего! Что только искусство способно раскрыть человеческую душу, оценить самого ничтожного человека! Возвеличить его! А вы? (зрителям) На вас нужно вылить Гудзон грязи господа, что бы вы остались довольны!... Господи, уже тридцать часов на ногах... Инопланетяне, инопланетяне... чтоб вам пусто было...
Садится работать. Задумывается.
ЧАЛМЕС: Жизнь – весьма непростая штука... Поэтому, однажды вечером, когда в универсаме готового платья оставалось два покупателя, мистер Сандерс подошел к кассирше мисс Неолине, считавшей выручку... Не то! Не то... ...На заднем дворе магазина готового платья стояла летающая тарелка и поблескивала неземными огнями... Подробности, подробности... В это самое время, к борту летающей тарелки Мисс Ева привязывала бельевую веревку, ворча на нерадивых постояльцев...
Врывается Трипп. От быстрой ходьбы Трипп совсем задыхается, хочет сказать, но только хрипит.
ТРИПП: У...
ЧАЛМЕС: Трипп?
ТРИПП: УАС...
ЧАЛМЕС: Что?! Черт бы Вас побрал Трипп! Вы мне все вдохновение испортили! Только стал вырисовываться сюжетец, так на тебе!
ТРИПП: Доллар!
ЧАЛМЕС: Что доллар?
ТРИПП: У вас есть доллар!
ЧАЛМЕС: …Ну, есть! Но больше я на Вашу удочку не попадусь.
ТРИПП: А...
ЧАЛМЕС: Мне стоило немалого труда вытянуть их из старика Аткинсона. Но я их вытянул, потому что мне было очень нужно, просто необходимо – получить именно пять долларов. Понимаешь?!
ТРИПП: Умоляю, спасите! Не для себя прошу, там...
ЧАЛМЕС: Э! Трипп. Трипп! Да отстань ты! (Оттолкнул) Ну нельзя же вот так-то Трипп. Ну, успокойся. Послушай, почему ты всегда что-то врешь про свои беды. Хоть бы раз пришел и честно сказал: мне нужен доллар на выпивку! Нельзя так унижать себя Трипп. Это гнусно. Ведь тебе уже никто не верит.
ТРИПП: Извините...
ЧАЛМЕС: «Извините»! А как, как теперь работать?! Нет, это невыносимо. Мало того, что этот старый идиот Аткинсон требует каких-то... бульварных сплетен, так еще ты!
ТРИПП: ... Я не прошу взаймы.
ЧАЛМЕС: Да? Очень мило! Опять сюжет?
ТРИПП: Я думал, вам пригодится тема для хорошего рассказа...
ЧАЛМЕС: Да оставь! Знаю я эти твои «темы»! Вот у меня где уже твои темы! Тоже мне «ТЕМЫ»!
ТРИПП: ... Это настоящая! Ей Богу не вру! Вы знаете мисс Марту?
ЧАЛМЕС: Какую еще Марту?!
ТРИПП: Старая карга мисс Марта Мичем, та, что содержит маленькую булочную на углу. Там еще три ступеньки вниз и когда открывается дверь, дребезжит колокольчик?
ЧАЛМЕС: Ну, и что?
Уходит за кофе.
ТРИПП: (вслед) А то! Мисс Марте стукнуло сорок!
ЧАЛМЕС (за сценой): Да? Каков поворот!
ТРИПП: И, между прочим, у нее на счету в банке лежит две тысячи долларов!
ЧАЛМЕС: Вот ведь старая карга. За три доллара душу выймет.
ТРИПП: Два вставных зуба и чувствительное сердце!
ГОЛОС ЧАЛМЕСА: Кто бы мог подумать?! Чувствительное сердце! Трипп не смеши меня! Это у мисс Марты - сердце?! Ты рехнулся?
ТРИПП: А между тем... Немало женщин повыходило замуж, имея на то гораздо меньше шансов, чем мисс Марта.
Трипп идет к Чалмесу за кулисы. В глубине зажигается свет, появляется толстенькая Мисс Марта, она в коричневой блузке. Считает деньги. Выносит на авансцену лоток с хлебцами. Тут зазвенел колокольчик и появился ТРИПП-НЕМЕЦ. Мисс Марта расцвела и убежала в соседнюю комнату и вышла с розовой заколкой в волосах. За ним появился и Чалмес, тянущий Триппа обратно. Трипп разыгрывает все в лицах и, нацепив на нос очки и бородку, немного прихрамывает. Чалмес прячется под стойкой. А Трипп общается как с ним, так и с Мисс Мартой.
ТРИПП: Этот покупатель всегда брал два черствых хлебца.
НЕМЕЦ: (Насвистывает немецкий марш.) Тва тсчерствих хлепца, пошалуйста!
МИСС МАРТА: А может?...
НЕМЕЦ: Нихт. Я хотеть только тва тсчерствих хлепца.
ТРИПП: Свежие хлебцы стоили по пять центов за штуку, а черствые два – за пять.
ЧАЛМЕС: Понятно.
МИСС МАРТА (о руках): Это краска?
НЕМЕЦ: Это?... О, я-я!
МИСС МАРТА: Я сейчас!
Она побежала, а Трипп присел к Чалмесу. Мисс Марта вернулась с салфеткой, но не застала Триппа.
МИСС МАРТА: Ушел! Ушел! Такой гордый! И такой, ах! ...Костюм конечно мешковат и местами не подшит... Но выглядит при этом опрятно, и главное манеры – хорошие!
ТРИПП: (шепотом Чалмесу) Тогда, она решила... одну минутку...
МИСС МАРТА: Он художник! Художник! Это же ясно как дважды два! Только очень нуждается...
Мисс Марта ушла.
ТРИПП: Вот.
ЧАЛМЕС: Что вот? Продолжайте!
Мисс Марта вернулась с подносом, на котором стоял ее завтрак.
МИСС МАРТА: Наверное, живет где-нибудь на чердаке, питается черствым хлебом и мечтает о разных вкусных вещах, которых так много у меня. А он такой деликатный, воспитанный и вместо того, чтобы делить со мной эту вкусную трапезу, он сейчас гложет сухие корки, там у себя на чердаке, где гуляет сквозняк.
Трипп так хотел выпить, что даже показал, как он сидит и мерзнет с сухарем во рту. Мисс Марту осенила догадка, и она выбежала и вернулась с картиной.
МИСС МАРТА: Художник-художник... Вот! Вот так! Да! Да-а! (водрузила картину) Ни один художник не сможет пройти мимо такой картины, не обратив на нее внимания.
ТРИПП: Через два дня покупатель зашел в булочную.
Звякнул в колокольчик и поднялся
НЕМЕЦ: Тфа тсчерствих хлепца, пошалюйста.
Насвистывая немецкий марш, мисс Марта стала заворачивать хлебцы.
НЕМЕЦ: Какой у вас красивый картина, фройлян.
МИСС МАРТА: Да?! Я так люблю искусство, и... и... живопись. Вам нравится эта картина?
НЕМЕЦ (протер очки, вгляделся): О-я-я!... Тфорец нарисован неправильно!
МИСС МАРТА: Что вы говорите?
НЕМЕЦ: Неферный перспектифф. Ауфидерзейн фройлян.
МИСС МАРТА: Как?
Отвернулась к картине. Трипп присел к Чалмесу.
МИСС МАРТА: Да тут и сомневаться нечего. Он художник! Какой мягкий свет излучали его глаза из-за очков! Какой у него высокий лоб! С первого взгляда разобраться в перспективе! И жить – на черством хлебе!
Появился ТРИПП-НЕМЕЦ в светящихся очках и при огромном лбу – застывший как статуя, Мисс Марта стала его обнимать.
МИСС МАРТА: А как выиграло бы искусство и перспектива, если бы такого гения поддержать двумя тысячами долларов на банковском счету, булочной и чувствительным сердцем.
Гений схватил ее за попу. Мисс Марта воспламенилась и стала сжимать как в тисках Триппа-Немца, тот, задыхаясь и выворачиваясь из объятий, закричал.
НЕМЕЦ: Вы начинаете грезить наяву, мисс Марта!
Мисс Марта смутилась и убежала в темноту сцены. А Трипп подошел к прилавку и продолжил свой рассказ.
ТРИПП: Теперь... заходя в булочную... покупатель задерживался у прилавка минуту-другую, чтобы поболтать с хозяйкой.
Гремит колокольчиком. Появляется приветливая Мисс Марта.
МИСС МАРТА: О! Добрый день!
НЕМЕЦ: Страствуйте.
МИСС МАРТА: Вам как всегда?
НЕМЕЦ: Яволь. Тфа тсчерствих хлепца, пошалюйста.
МИСС МАРТА: Как ваша перспектива?
НЕМЕЦ: О! Зер-гуд! Полный порядок! Данке шон.
МИСС МАРТА: Может вам пирожных, или пирожков.
НЕМЕЦ: Най-найн.
МИСС МАРТА: А может?... Молчу, молчу...
НЕМЕЦ: Ой, что это?
Мисс Марта обернулась, а Трипп присел к внимавшему Чалмес.
МИСС МАРТА: Ушел... И ничего не взял... А похудел-то как! И стал какой-то грустный. А ты тоже хороша. Надо тайком завернуть ему что-нибудь вкусненькое и не спрашивать! Дура!... А вдруг он обидится. Эти художники – они такие гордые.
Мисс Марта переоделась в блузку в горошек, достала семечки и буру, и стала делать себе крем для лица. Тренькнул колокольчик и вошел Трипп-Немец.
НЕМЕЦ: О! Ви сегодня есть гранд красавиц фройлян Марта.
МИСС МАРТА: Да что вы?
НЕМЕЦ: Полный натюрлих.
МИСС МАРТА: Спасибо. Тфа тсчерствых хлепца?
НЕМЕЦ: ... Яволь...
За кулисой вой сирены и огни пожарной машины. Трипп (он же Немец) бросился со сцены. А Мисс Марта, вложила в черствые хлебцы масла и когда Трипп вернулся, она уже заворачивала хлеб в бумажку, насвистывая немецкий марш. Трипп подхватил мотивчик. Они свистели вдвоем.
НЕМЕЦ: Ах, какой короший песня!
МИСС МАРТА: Моя любимая!
НЕМЕЦ: Не мошет пыть. Это есть старинный дойчлен песня.
И они снова стали свистеть немецкий марш.
МИСС МАРТА: А как ваша перспектива?
НЕМЕЦ: О-о! Зер гуд!
Насвистывая уходит.
МИСС МАРТА (насвистывая): А притирка-то действует. (Принюхивается) Мамочки! Печенье горит!
Убегает, Трипп подсаживается к Чалмесу. Мисс Марта возвращается.
МИСС МАРТА: А что если он обидится? Нет, вряд ли! Съедобные вещи не цветы – у них нет своего языка. Сливочное масло вовсе не означает нескромности со стороны женщины? Правильно? Правильно...
ТРИПП: В тот день мисс Марта много думала обо всем этом. Она представляла себе, как он обнаружит ее невинную хитрость.
НОМЕР
Мисс Марта приносит этюдник, картон, все это устанавливает на сцене с любовью позади булочной. Затем приводит за руку Триппа-Немца и сажает на стул.
МИСС МАРТА: Вот он откладывает в сторону свои кисти и палитру.
Трипп откладывает кисти.
МИСС МАРТА: На мольберте у него стоит картина с...
На мольберте обнаженная.
МИСС МАРТА: Ну уж, дудки! (Переворачивает картину, на оборотной стороне чертеж) Вот! На мольберте у него картина с безукоризненной перспективой. Он собирается позавтракать черствым хлебом с водицей. Разрезает хлебцы и...
НЕМЕЦ: Масло? Масло. Масло! Мисс Марта! Ах! Как я мог не замечать такой женщины! Господи, какой я тупица, ведь все это время, она была рядом и пыталась мне чем-то помочь. Ведь она любит меня! Любит! И вот этот бутерброд тому доказательства. А я старый и сухой фриц так долго не замечал такую чистую душу. Я был слеп! Слеп! Но я прозрел! Мисс Марта я лечу! Ле-чу-у!...
Убегает.
МИСС МАРТА: Захочет ли он...
Ворвался разъяренный Трипп-Немец, его пытается сдерживать Чалмес. Трипп-Немец потрясает кулаками.
НЕМЕЦ: Даммкопф!
ЧАЛМЕС: Трипп! Стоп!
НЕМЕЦ: Таусендонфер! Алес капут!
ЧАЛМЕС: (Сквозь зубы) Трипп!
НЕМЕЦ: Не прикасаться!
ЧАЛМЕС: Нам надо идти! (Шепотом) Трипп. Опомнись!
НЕМЕЦ: Я не хочу уходить! Пока я ей не сказаль все! То конца!
Стучит кулаками по прилавку.
НЕМЕЦ: Вы... Вы... Ви мне все испортиль! Все... Я все, все скажу! Ви нахальний, облезлий, старый кошка! (Далее орет без звука и в рапиде).
Мисс Марта схватилась за сердце. А Трипп уже впал в истерический раж, он рыдал и хохотал.
ЧАЛМЕС: Черт бы вас побрал! Пойдемте! Высказались и довольно!
Чалмес вытащил Триппа за кулисы, где тот продолжал хохотать и вернулся к сраженной мисс Марте.
ЧАЛМЕС: ...да-а... Вам все-таки не мешает знать, сударыня, из-за чего разыгрался весь скандал. Этот Три... Блюмбергер. Он чертежник. Мы с ним работаем вместе в одной строительной конторе. Трип.. то есть Блюмбергер три месяца, не разгибая спины, трудился над проектом здания нового муниципалитета. Готовил его к конкурсу. Вчера вечером он стал обводить чертеж тушью. Вам верно, известно, что чертежи сначала делают в карандаше, а потом все карандашные линии стирают черствым хлебом. Хлеб лучше резинки. И этот... Блюмберг покупал хлеб у вас. А сегодня... Знаете, сударыня, ваше масло... оно, знаете ли... Словом, чертеж Блюмбергера годится теперь разве только на бутерброды. Извините. Кто мог подумать?
Бормоча «Кто мог подумать?» Чалмес уходит.
Мисс Марта словно окаменела. Движения медленные. Она медленно унесла прилавок. Затем отрешенно остановилась и медленно сняла блузку в горошек. Потом взяла притиранье и вылила его за окно. И посмотрела в зал. Свет на медленно гаснет. И на сцене являются Трипп и Чалмес. Трипп счищает притиранье с одежды.
ЧАЛМЕС: И это все?
ТРИПП: Все...
ЧАЛМЕС: И сколько вы за это хотите?
ТРИПП: Ну... э... Я считал... Два... Доллар. 40 центов!
ЧАЛМЕС: Вы меня извините, уважаемый, но то, что вы рассказали не больше чем сплетня. Подумаешь, какая-то старая карга мисс Марта! Да чтоб ей!... И как вы думаете, станет ли наша газета «Утренний маяк» печатать какие-то там сплетни?!
ТРИПП: ...Э-э... ну может...
ЧАЛМЕС: Пять центов. Или ауфидерзейн.
ТРИПП: Может оптом?
ЧАЛМЕС: Что оптом? Вы еще знаете несколько сплетен?! Вы становитесь несносны Трипп. Вместо того чтобы честно работать, вы мешаете мне сосредоточиться и клянчите деньги за всякую чепуху.
ТРИПП: Но, мне очень нужны сегодня два доллара.
ЧАЛМЕС: Понятно. (Пытается писать)
ТРИПП: Ну, выслушайте же. Это не сплетня! Правда! Клянусь вам не сплетня!
ЧАЛМЕС: А что же?
ТРИПП: Сюжет! Самый настоящий сюжет за два, полтора доллара! Вы могли бы его развить на целую полосу и заработать на этом 10, да что там - 15 долларов! Неужели вы откажетесь от таких денег!?...
ЧАЛМЕС: Ну, давай. Посмотрим. (Уходит точить карандаш) Ну, чего же вы? Прошу.
ТРИПП: Так вот. У мистера Питерса была жена.
ГОЛОС ЧАЛМЕСА: Оригинально. И что?
ТРИПП: Дело в том, что у миссис Питерс был доллар. Целый доллар, настоящий, имеющий законно хождение, годный для уплаты пошлин, налогов и страховых и прочих взносов. Как завладеть этим долларом – вот в чем состояла задача, которую обсуждали сейчас мистер Питерс с мистерами Регзи и Кидом.
Трипп разыгрывает свой рассказ в ролях, от того, он может предстать в образе мистера Питерса. А Чалмес остается зрителем, присутствующим при драме.
РЕГЗИ: Доллар? Целый доллар?!
М-Р ПИТЕРС: Ну да, целый доллар!
РЕГЗИ: Хм!... А откуда ты знаешь, что именно доллар?
М-Р ПИТЕРС: Угольщик видел! Она вчера ходила куда-то стирать. А на завтрак что мне дала – горбушку хлеба да чашку кофе! А у самой – доллар в кармане!
РЕГЗИ: Подлость, какая!
КИД: Схватить ее да заткнуть рот полотенцем, а монету забрать. Вы что, бабы испугались, а?
РЕГЗИ: А если она успеет заорать? Так нас всех и сцапают. Нет. Это последнее дело колотить женщину, когда полон дом народу.
КИД: Ты просто струсил Регзи!
РЕГЗИ: Кто? Я?
КИД: Да! Ты! Трус!
РЕГЗИ: Это я-то трус?! Трус?! Я?! Да я! Да ты!... Да ты просто осел Кид!
КИД: Кто осел? Я?! А ну повтори!
РЕГЗИ: Ну и повторю. Повторю!
КИД: А ну давай повтори!
РЕГЗИ: И повторю!
КИД: Ну и «повторяй»! Че засцал?
РЕГЗИ: Кто засцал? Я?!
КИД: Да ты!
РЕГЗИ: Я?!... Засцал?!... Я?!...
КИД: Ты!
РЕГЗИ: Я?! Да ты, да я!
КИД: Ну!
РЕГЗИ: ... Повторяю!... Ты осел Кид!
КИД: Нет, ты слышал?! Слышал?! А?! Он меня оскорбил?! Ты слышал мистер Питерс!
РЕГЗИ: Паршивый осел...
КИД: Нет, ты слышал? Он еще издевается! А ну пустите меня! Пустите! Я его сейчас убивать буду! Это я осел?!
РЕГЗИ: Ты, ты! Осел! Осел! Пусти его Питерс! Пусти! Да я его! Да пусти ты меня! Не держи руки!
М-Р ПИТЕРС: Джентльмены. Джентльмены! Не надо ссориться! Прекратить! Атас! Фараон!
Три алкаша улыбаются проходящему мимо полисмену.
М-Р ПИТЕРС: Джентльмены. Не забывайте, что вы говорите о моей жене. Всякий, кто хоть пальцем тронет женщину, если только не...
РЕГЗИ: Магайр вывесил плакат - есть пиво. Будь у нас доллар, мы бы могли...
М-Р ПИТЕРС: Ладно. Так или иначе, а достать этот доллар нужно. Я как муж имею на него законное право. Предоставьте это мне. Я схожу домой и добуду его. А вы подождите меня здесь.
КИД: Я-то знаю, им только дай разок под микитки, живо скажут где у них деньги спрятаны.
М-Р ПИТЕРС: Порядочный человек не станет бить женщину. Так придушить легонечко можно. И следов не останется. Ну, ребята, подождите меня. Доллар я сейчас принесу.
Кид и Регзи поругиваясь, уходят.
ЧАЛМЕС: Ну, давайте дальше. Надеюсь, поножовщины не будет?
ТРИПП: Что вы? В верхнем этаже большого дома между Второй авеню и рекой, Питерсы занимали комнату, выходившую во двор и такую темную, что хозяин краснел, взимая за нее плату.
Трипп оборудует комнату.
ТРИПП: Миссис Питерс иногда работала – ходила по людям стирать и мыть полы. Мистер Питерс презирал такие низменные занятия – за последние пять лет он не заработал ни цента. И все-таки они держались друг за друга, крепко связанные ненавистью и нуждой.
С тазиком и тряпкой появляется миссис Питерс. Она подтирает пол и, отжав тряпку, садится на стул, лицом к окну. Плачет.
ЧАЛМЕС (шепотом): Как, как? Ненавистью и нуждой?
ТРИПП: (шепотом, диктует) Совершенно точно. Они были рабами привычки – той силы, что не дает земле разлететься на куски...
ЧАЛМЕС: (шепотом) Но позвольте, а любовь?
ТРИПП: Тише, тише. Говорят, существует еще какая-то дурацкая теория притяжения. Дверь отворилась. Отворилась!
МИССИС ПИТЕРС: Никакой еды раньше вечера не получишь! И убери отсюда свою несытую морду.
Мистер Питерс примерился душить супругу, подкрался на цыпочках, и когда она обернулась, мужество покинуло его.
МИССИС ПИТЕРС: Ты что?
МИСТЕР ПИТЕРС: У тебя есть доллар.
МИССИС ПИТЕРС: Есть.
Достает, из-за пазухи доллар.
МИСТЕР ПИТЕРС: ...Мне предложили работу в... в чайном магазине.
МИССИС ПИТЕРС: Правда? Вот это здорово...
МИСТЕР ПИТЕРС: ...Да... Завтра начинать. Но мне придется купить пару...
МИССИС ПИТЕРС: Врешь. (Прячет доллар в лифчик.) Ни в чайный магазин, ни в столовую, ни в лавку старого белья тебя не возьмут. Я себе всю кожу на руках содрала, пока стирала фуфайки да комбинезоны, чтобы заработать этот доллар. Думаешь, для того я мучилась, чтобы ты его пропил? Дудки! Ты про эти деньги и думать забудь.
МИСТЕР ПИТЕРС: Клара! Продолжать борьбу бесполезно! Ты никогда меня не понимала. Видит бог, я всеми силами старался удержаться на поверхности, но волны бедствий...
МИССИС ПИТЕРС: Насчет радуги надежд и островов блаженства можешь не разоряться. Слышала я все это. Довольно.
МИСТЕР ПИТЕРС: Но Клара?!
МИССИС ПИТЕРС: Вон там, на полке, за жестянкой от кофе, стоит пузырек с карболкой. Пей на здоровье....
МИСТЕР ПИТЕРС: (себе) Попытаться?
Мистер Питерс заставил себя действовать. Он встал, отряхнул коленки и, достав грязный платочек, протянул супруге.
МИСТЕР ПИТЕРС: (себе) Не знаю, может ничего и не выйдет... (вернулся, скорчил гримасу) Клара, милая, зачем мы все ссоримся? Ведь ты же моя душечка-пампушечка.
Клара бросилась на шею и залилась слезами. Мистер Питерс задыхался в могучих объятиях миссис Питерс.
МИССИС ПИТЕРС: Ты меня любишь, Джеймс?
МИСТЕР ПИТЕРС: Безумно... но...
МИССИС ПИТЕРС: Почему у тебя такой уставший вид?
МИСТЕР ПИТЕРС: Да не то чтобы...
МИССИС ПИТЕРС: Ты болен!
МИСТЕР ПИТЕРС: Я немного ослабел. Я...
МИССИС ПИТЕРС: Подожди, я знаю, что тебе нужно. Подожди, Джеймс, я сейчас вернусь.
Она обняла мистера Питерса так крепко, что тот застонал и, убежала. Мистер Питерс засунул большие пальцы за подтяжки и сел на стул, стал раскачиваться.
МИСТЕР ПИТЕРС: Отлично. Дело на мази. Я и не знал, что мою старуху можно еще поддеть на всякие эти амуры. Да-с, чем я не Дон Жуан? А? Пари держу, что доллар мой. Надо будет это практиковать...
КИД И РЕГЗИ (под окном все это время они переругиваются): Джеймс! (Мистер Питерс испугался, на секунду ему показалось, что заговорила иконка, висевшая возле оконца) Питерс! Долго ты там?!
МИСТЕР ПИТЕРС: (В окно) Все на мази! Политика – великое дело! Обождите! (себе) Интересно, куда она пошла. Небось, на второй этаж, рассказать миссис Мэлдун, что мы помирились. Лаской действовать! Отличный трюк! А Регзи говорил под микитки! Осел.
Услышал топот и бросился на стул, изображая немощного.
МИССИС ПИТЕРС (в руках настойка сарсапиллы): Вот хорошо, что у меня был этот доллар. Ты совсем исхудал мой голубчик.
Мистер Питерс дал влить себе в глотку столовую ложку, потом миссис Питерс села к нему на колени и прошептала.
МИССИС ПИТЕРС: Назови меня еще раз душечкой-пампушечкой, Джеймс.
Во рту у мистера Джеймса Питерса было очень горько от настойки. И обидно до слез.
КИД и РЕГЗИ: Джеймс! Черт тебя бери! Ты скоро там?! Или мне стоит подняться! За микитки ее Джеймс и дело в шляпе! За микитки! Что? А ну повтори? И повторю!
МИСТЕР ПИТЕРС: А-а-а... А-а-а! О-о-О!...
Свет гаснет.
ТРИПП: А-а-а. Задушу! Отдай доллар! Отдай сволочь!
ЧАЛМЕС: Трипп опомнитесь! Трипп!
Свет загорается, Трипп увлекшись, душит Чалмеса. Чалмес вырывается и отталкивает Триппа.
ЧАЛМЕС: Знаете, за такие шутки можно и за решетку загреметь.
ТРИПП: Простите, я увлекся... Это от рассказа... Ну, как вам?
ЧАЛМЕС: Пустяки.
ТРИПП: Как? Вы не записали!
ЧАЛМЕС: Кому сдались все эти ваши бездельники и алкаши? Вот представьте, почтенный глава семейства, который зарабатывает восемь долларов в неделю, открывает «Утренний маяк» и читает такую гадость.
ТРИПП: Доллар.
ЧАЛМЕС: Тридцать центов.
ТРИПП: Пятьдесят.
ЧАЛМЕС: Тридцать два.
ТРИПП: Тридцать пять.
ЧАЛМЕС: По рукам.
Жмут руки, Трипп задерживает руку Чалмеса.
ТРИПП: А вот еще сюжетик. В парке к молодой леди подсаживается бедно одетый молодой человек.
ЧАЛМЕС: Полно Трипп. А потом окажется, что девушка бедная, а парень богач, и хотя они понравились друг другу, продолжения невозможно, так?
ТРИПП: Ну, в общем...
ЧАЛМЕС: Да это и я такое могу сочинить! Извините, мне пора работать.
Выпроваживает Триппа, садится за стол. Пишет.
ЧАЛМЕС: Так... Ага... Чародейные хлебцы. Так... Ага... Мисс Марта Мичем содержала маленькую булочную на углу. Ту самую, знаете? Где три ступеньки вниз, а когда открываешь, то звенит колокольчик. (Трипп звенит колокольчиком рядом со столом) Ну что еще Трипп?!
ТРИПП: Ни грамма вымысла, ни понюшки. Все чистая правда. Клянусь.
ЧАЛМЕС: Ну, сколько можно, уважаемый?!
ТРИПП: Выслушайте, мне очень нужны эти деньги! Очень...
ЧАЛМЕС: Они всем нужны. Только если коротко.
ТРИПП: Слушайте. Представьте себе: девушка. Красавица. Редкая красавица... Бутон розы, покрытый росой... фиалка на влажном мху... и прочее в этом роде. Она прожила двадцать лет на Лонг-Айленде и ни разу не была в Нью-Йорке. Я налетел на нее на тридцать четвертой улице. Она только с парома. Говорю вам, она такая красавица, что ей не страшна конкуренция всех мировых запасов перекиси! Она остановила меня на улице и спросила, как ей найти Джорджа Брауна. Представляете?
ЧАЛМЕС: Ну и что?
ТРИПП: Не дошло? Она спросила, как найти в Нью-Йорке Джорджа Брауна. Что вы на это скажете?
ЧАЛМЕС: М-да.
ТРИПП: Так вот, я разговорился с ней и узнал, что на будущей неделе она выходит замуж за молодого фермера Додда – Хайремма Додда!
ЧАЛМЕС: Ну и что?
ТРИПП: Хайремма! Додда! (Показывает идиота). Представляете? А это Джордж несколько лет назад начистил сапоги и отправился в Нью-Йорк искать счастья. Он забыл вернуться в Гринбург и Хайрем (показывает как второй кандидат, занял его место.)
ЧАЛМЕС: Это вы придумали или она так сказала?
ТРИПП: Она, конечно она! Не в прямую конечно. Но когда дошло до развязки, Ада – ее зовут Ада Лоури – оседлала коня, проскакала восемь миль до железнодорожной станции, села в первый утренний поезд и поехала в Нью-Йорк, искать Джорджа. Вот они женщины! Джорджа нет, значит вынь да положь ей Джорджа!
ЧАЛМЕС: Да, интересно. А где она сейчас? Красавица? И такая наивная? Интересно.
ТРИПП: Сущая деревня! Вы понимаете, не мог же я ее одну оставить в этом Волчьем-Городе. Она, верно, рассчитывала, что первый встречный должен ей ответить: «Джордж Браун? Да-да-да... минуточку... такой коренастый парень с голубыми глазами? Вы его найдете на Сто двадцать пятой улице, рядом с бакалейной лавкой. Он кассир в шорно-сидельном магазине». Вот до чего она очаровательна наивна! Дура. Вы знаете деревушки Лонг-Айленда, вроде этого Гринбурга, - две трети утиные фермы для развлечения, а для заработка – устрицы, да десять дачников. Темный лес! Но вы обязательно должны ее увидеть! Я ничем не мог ей помочь. По утрам у меня деньги не водятся. А у нее почти все ее карманные деньги ушли на железнодорожный билет. На оставшуюся четверть доллара она купила леденцов и ела их прямо из кулечка. Мне пришлось отвести ее в меблированные комнаты на Тридцать второй улице, где я сам когда-то жил, и заложить ее там за доллар.
ЧАЛМЕС: Что?!
ТРИПП: Старуха Мак-Гиннис берет доллар в день. Я провожу вас туда.
ЧАЛМЕС: Что вы плетете Трипп? Вы ведь говорили, что у вас есть тема для рассказа.
ТРИПП: Да... Это и есть тема. Вы же хотели без вымысла...
ЧАЛМЕС: Каждый паром пересекающий Восточную реку привозит и увозит с Лонг-Айленда сотню девушек.
ТРИПП: Неужели вы не понимаете, какой изумительный рассказ из этого можно состряпать? У вас отлично выйдет. Поромантичнее опишите девушку, нагородите всякой всячины о верной любви, можно малость подтрунить над простодушием жителей Лонг-Айленда – ну, вы-то лучше меня знаете, как это делается. Вы получите никак не меньше пятнадцати долларов. А вам рассказ обойдется в каких-нибудь четыре. У вас останется целых одиннадцать долларов! И к тому же красавица...
ЧАЛМЕС: Почему это он мне обойдется в четыре доллара?
ТРИПП: Ну, как же. Один доллар миссис Мак-Гиннис, два девушке на обратный билет.
ЧАЛМЕС: Ага... А четвертое измерение?
ТРИПП: Один доллар мне. На виски. Ну, идет?
Чалмес вернулся к работе. Трипп набросился на него.
ТРИПП: Неужели вы не понимаете – девушку нужно отправить домой сегодня днем – не вечером, не завтра, а сегодня днем! Я сам ничего не могу сделать! Ничего! Я ничтожество! Пустое место! Я не имею права даже дышать!
ЧАЛМЕС: Прекратите Трипп! Тоже мне кающийся грешник.
ТРИПП: Я ведь думал, что вы могли бы сделать из всего этого хороший рассказ и, в конечном счете, заработать. Но как бы там ни было... неужели вы не понимаете, что ее, во что бы то ни стало, нужно отправить сегодня, не дожидаясь вечера? Она ведь пропадет! Пропадет!... Ну, пожалуйста...
С холодной яростью Чалмес надел пальто. Трипп дернул квартирный звонок. Шаги хозяйки.
ТРИПП: Дайте один доллар, скорей!
ТЕТУШКА МАК-ГИННИС: (получив доллар) Ждите.
Дверь закрылась. Двое притоптывая, согревались. Тетушка вывела девушку с леденцом на палочке, наивную как ребенок. Дверь захлопнулась.
ТЕТУШКА МАК-ГИННИС: И что бы духу твоего здесь и рядом не стояло! Усек?!
ТРИПП: Хорошо-хорошо.
ТЕТУШКА МАК-ГИННИС: Прохиндей!
ТРИПП: Не обращайте на нее внимания, мисс Лоури, она, увы, жертва этого чертова города. Он беспощаден к людям. Так вот, мой друг, мистер Чалмес, скажет вам тоже самое, что уже сказал вам я, мисс Лоури. Вам нужно немедленно возвращаться домой!
ЛОУРИ: Я должна отыскать Джорджа.
ТРИПП: Ну, послушайте меня, забудьте вы на секунду о своем Джордже!... Мистер Чалмес – репортер.
ЛОУРИ: Не может быть! Это вы написали о преступлениях Энди Такера?
ЧАЛМЕС: Это...
ТРИПП: Конечно он!
ЛОУРИ: Как это замечательно. Мы все замирали от страха! А когда выйдет продолжение?
ТРИПП: Мистер Чалмес очень мудрый человек. Он сейчас сотрудничает с «Утренним маяком».
ЛОУРИ: Да?
ТРИПП: Работает над одной значительной вещью.
ЧАЛМЕС: Мистер Трипп!
ЛОУРИ: Ах! Гения украшает скромность! Как я вам завидую! Вы ведете такую интересную жизнь! А что вы пишете, продолжение?
ЧАЛМЕС: Э...
ТРИПП: Это тайна.
ЛОУРИ: Тайна?
ЧАЛМЕС: Ага. Страшная тайна.
ТРИПП: Он сердится, когда говорят о незаконченной работе. Так вот мисс Лоури, он может все объяснить вам гораздо лучше меня. Поэтому-то я и привел его. Он прекрасно во всем разбирается и может посоветовать, как вам лучше поступить.
ЧАЛМЕС: Э...э... мисс Лоури... Я весь к вашим услугам, но... э-э... мне неизвестны обстоятельства дела, и я... гм...
ЛОУРИ: О! Дело не так уж плохо, объстоятельст то никаких нет. В Нью-Йорк я сегодня приехала в первый раз, не считая того, что была здесь пять лет от роду. Я никогда не думала, что это такой большой город. И я встретила мистера... мистера Сниппа на улице и спросила его об одном моем знакомом, а он привел меня сюда и попросил подождать.
ТРИПП: По-моему, мисс Лоури, вам лучше рассказать мистеру Чалмесу все. Он – мой друг и даст вам нужный совет.
ЛОУРИ: Ну, конечно. Но больше мне рассказывать нечего, кроме разве того, что в четверг я выхожу замуж за Хайремма Додда. Это уже решено. У него двести акров земли на самом берегу и один из самых доходных огородов на Лонг-Айленде. Но сегодня утром я велела оседлать мою лошадку, - у меня белая лошадка, ее зовут Танцор, - и поехала на станцию. Дома я сказала, что пробуду целый день у Сюзи Адамс; я это, конечно, выдумала, но это не важно. И вот я приехала поездом в Нью-Йорк и встретила на улице мистера... мистера Флиппа и спросила его, как мне найти Дж... Дж...
ТРИПП: Теперь, мисс Лоури, скажите, нравится ли вам этот молодой фермер, этот Хайрем Додд. Хороший ли человек, хорошо ли к вам относится?
ЛОУРИ: Конечно, он мне нравится! Он очень хороший человек! И конечно, он хорошо ко мне относится. Ко мне все хорошо относятся!
ЧАЛМЕС: Это уж точно. Все мужчины будут всегда к Вам хорошо относится, мисс Лоури. Ну не плачьте.
ЛОУРИ: Вчера вечером... я подумала о Дж... о... о Джордже и... и я...
Рыдает на груди у Чалмеса.
ЧАЛМЕС: Жалко... что я не Хайрем...
ЛОУРИ: Что?
ЧАЛМЕС: Так, ничего.
Лоури сунула в рот леденец.
ЛОУРИ: Я понимаю, что я ужасная деревенщина! Но что же мне делать? Джордж и я... мы любили друг друга с того времени, когда ему было восемь лет, а мне пять. Когда ему исполнилось девятнадцать, - это было четыре года тому назад, - он уехал Нью-Йорк. Он сказал, что станет полисменом, или президентом железнодорожной компании, или еще чем-нибудь таким, а потом приедет за мной. Но он словно в воду канул... А я... я очень любила его.
ТРИПП: Продолжайте мистер Чалмес. Объясните даме, как ей следует поступить. Я так и говорил ей, - вы мастер на такие дела. Валяйте!
ЧАЛМЕС: Кх... э... гм... Мисс Лоури, жизнь – достаточно сложная штука. Мы редко вступаем в брак с предметом нашей первой любви. Наши ранние увлечения, озаренные волшебным блеском юности, слишком воздушны, чтобы осуществиться.
ТРИПП: Кхе, гм.
ЧАЛМЕС: Эти наши заветные мечты, пусть смутные и несбыточные, бросают чудный отблеск на всю нашу последующую жизнь. Но ведь жизнь – это не только мечты и грезы, это действительность. Нельзя жить одними воспоминаниями. И вот, мне хочется спросить вас, мисс Лоури, как вы думаете, могли бы мы построить счастливую... то есть согласную, гармоничную жизнь с мистером... мистером Доддом, если во всем остальном, кроме романтических воспоминаний, он человек, так сказать, подходящий?
ЛОУРИ: О, Хайрем очень славный! Конечно, мы бы с ним прекрасно ладили. Он обещал мне автомобиль и моторную лодку!... Но почему-то теперь, когда подошло время свадьбы, я ничего не могу с собой поделать... я все время думаю о Джордже...
ЧАЛМЕС: Ну, успокойтесь, мисс Лоури.
ТРИПП: Да забудьте вы об этом Джордже.
ЛОУРИ: С ним, наверное, что-нибудь случилось, иначе он написал бы мне. В день его отъезда мы взяли молоток и зубило и разбили пополам десятицентовую монету. Я взяла одну половинку, а он – другую, и мы обещали быть верными друг другу и хранить их, пока не встретимся снова. Я храню свою половинку в коробочке с кольцами, в верхнем ящике комода. Глупо было, конечно, приехать сюда искать его. Я никогда не думала, что это такой большой город. Так мне возвращаться?
ЧАЛМЕС: Конечно, возвращайтесь мисс Лоури.
ТРИПП: Эти деревенские парни о многом забывают, как только приедут в город и кой-чему здесь научатся. Скорее всего ваш Джордж свихнулся или его зацапала другая девушка, а может быть, сгубило пьянство или скачки. Послушайтесь мистера Чалмеса, отправляйтесь домой и все будет хорошо!
Гонг на пароме.
ТРИПП: Время...
ЧАЛМЕС: Вы знаете, дорогая мисс Лоури, по возвращении домой, во имя будущего счастья вам не нужно рассказывать Хайрему о чудесах Нью-Йорка, да и вообще о поездке в огромный город, поглотивший незадачливого Джорджа.
ЛОУРИ: Соврать?
ТРИПП: Вот именно!
ЧАЛМЕС: Просто не говорить. Промолчать. Зачем вашему будущему мужу знать о Джордже. Мужчины не любят конкурентов.
ТРИПП: А по возвращении, вы обязательно сядьте на свое терпеливое животное и скачите домой, как можно быстрее.
ЧАЛМЕС: Дома же, вы должны подробно рассказать, как интересно провели день у Сьюзи Адамс. С Сьюзи можно сговориться – я уверен в этом, - и все будет хорошо.
ЛОУРИ: Правда?
ЧАЛМЕС: Без всякого вымысла.
Вынесли будку с билетами.
БИЛЕТЕРША: Билеты до Лонг-Айленда. Поспешите! Паром отходит через пять минут! Билеты до Лонг-Айленда! Последний паром!
ЧАЛМЕС: Сколько стоит?
БИЛЕТЕРША: Доллар восемьдесят центов, молодой человек.
ЧАЛМЕС: Мне один. Для мисс.
БИЛЕТЕРША: Доллар восемьдесят центов. Билеты до Лонг-Айленда! Последний паром!
Побежали на паром. Трипп проверил у них билеты. Лоури встала на доску, и ее потянули за кулисы на веревочке, а она махала платочком.
ЛОУРИ: Прощайте мистер Стрипп, прощайте мистер Чалмес! Я буду читать ваши репортажи в «Утреннем маяке»!
ЧАЛМЕС и ТРИПП: Прощайте!
Они еще махали в ответ, даже когда мисс Лоури скрылась за кулисой. Но потом очнулись. Чалмес неприязненно посмотрел на Триппа и сжал в кармане пальто деньги.
ЧАЛМЕС: Что вы на меня уставились? Финита ля комедия.
ТРИПП: Неужели вы не можете сделать из этого рассказ? Хоть какой ни на есть, ведь что-нибудь вы можете присочинить от себя?
ЧАЛМЕС: Ни одной строчки! Воображаю, как взглянул бы на меня Аткинсон, если бы я попытался всучить ему такую ерунду. Но девушку мы выручили, будем утешаться хоть этим.
Выносят стойку с флажком и буквой «Т».
ТРИПП: Постойте... Мне... очень жаль... мне очень жаль, что вы потратили так много денег. Мне казалось, что это прямо-таки находка, что из этого можно сделать замечательный рассказ, понимаете – рассказ, который имел бы бешенный успех.
ЧАЛМЕС: Забудем об этом. Сядем в трамвай и поедем в редакцию.
ТРИПП: Но...
ЧАЛМЕС: Довольно Трипп! Хватит валять дурака! Тебе не удастся выклянчить у меня ни цента! Алкаш! Посмотри ты на себя, разве не стыдно?! Унижаешься перед всеми, отнимаешь у людей время! Ты думаешь Трипп мне легко достаются деньги?! Стыдно Трипп! Стыдно и нехорошо! Работать надо Трипп! Работать!
ТРИПП: Стойте! Стойте! Мистер Чалмес!
ЧАЛМЕС: Ну? Что еще?
ТРИПП: Я... вот... я...
ЧАЛМЕС: Трипп!..
ТРИПП: Раз так, если на то пошло... То... Вот! Берите!
ЧАЛМЕС: Что вы делаете?
ТРИПП: Я? Достаю тему.
Он достал из-под сальной одежда цепочку с половинкой монетки.
ЧАЛМЕС: Что? ...Так это... Джордж Браун... ты?
ТРИПП: Я не хотел, но... Все равно!
ЧАЛМЕС: Вот это да! ... Эврика! Это же! Ну, ты даешь Трипп! Ну, спасибо! Это будет такой рассказ, такой! Они у меня узнают! Все узнают!
ТРИПП: А деньги?
ЧАЛМЕС: Ах да, извини. Вот. Ну, давай Трипп.
ТРИПП: Вы напечатаете?
ЧАЛМЕС: Конечно Трипп. Это будет бомба! Бомба! Они узнают! Все узнают!
ТРИПП: Все узнают...
Чалмес убегает. Выносят аптеку.
АПТЕКАРША:
От бронхита, менингита!
От холеры, куриного гриппа
Покупайте притирку
«Мистера Флинта»!
Трипп заходит в АПТЕКУ.
АПТЕКАРША: Тебе чего?
ТРИПП: Мне? А...
АПТЕКАРША: В долг не дам. Ишь ты пришел грустный! У меня спирт не казенный!
От бронхита, менингита!
От холеры, куриного гриппа!
Кладет доллар.
ТРИПП: Мне яду крысиного. Крыс травить. Знаете – житья от них не стало.
АПТЕКАРША: Ну, так бы и сказали. Вы меня извините, я вас с другим спутала. Бывает. Старая уж становлюсь, зрение там, ну и вообще.
ТРИПП: Ага. Спасибо. Сдачи не надо.
АПТЕКАРША: Всего хорошего!
ТРИПП: Ага... прощайте...
Перестановка (музыка Чаплина, с трагическим оттенком): на авансцену выносят стол с закрытым ноутбуком, прикрытым бумагами и стул. Трип выходит и садится за стол, в руке пузырек.
ТРИПП: Теперь она узнает... Узнает... Хайрем Додд...
Плачет и, давясь, опрокидывает в себя содержимое.
ТРИПП: Ничего, пить можно.
Отрубается. Гудок парома. Бьют часы.
ЧАЛМЕС: Трипп! Трипп дружище! Мы теперь богаты! Мой талант и твои сплетни – это золотая жила! Это настоящий успех! Опять напился. Да просыпайся ты! Сквалыга Аткинсон отвалил 15 долларов за рассказ! Слышишь! 15 долларов! Нажрался как свинья! Эй! Ты что?
Чалмес трясет Триппа, пузырек выпадает из руки. Чалмес поднимает и читает.
ЧАЛМЕС: Яд? Черт. Трипп. Трипп! ТРИ-ИПП! Идиот! Кретин! Как ты смел?! В такой момент! Сволочь! Гад! А я?! Как же я?! Как же ты Трипп?! Я ведь подписал с редактором контракт. 50 рассказов по 15 долларов штука. А ты?! Сволочь! Эгоист! Ненавижу! Не-на-ви-жу!... (Звонит сотовый телефон) Что он говорил там про булочную? Скотина... Что ты там говорил? Господи! Извини, извини Трипп... Уже утро!... Утро...
Телефон продолжает звонить. Чалмес сталкивает покойника с табурета, и печатает на машинке.
ЧАЛМЕС: «Дело в том, что у миссис Питерс был доллар.» Так... Как же дальше?... «Целый доллар, настоящий, имеющий законное хождение, годный для уплаты пошлин, налогов и страховых и прочих взносов. Как завладеть этим долларом – вот в чем состояла задача, которую обсуждали сейчас мистер Питерс с Регзи и Кидом».

Печатает. НА столе дребезжит телефон. Гул города и музыка Чарли Чаплина. Выходит мисс Марта – благодарит и успокаивает Чалмеса, тот снова пишет. Выходит мисс Лоури с мужем Деревенщиной – они благодарят Чалмеса. Продолжает звонить телефон. Затем поднимается Трипп – всех угощает виски, выбегают слуги сцены, появляется Аткинсон, он похлопывает по плечу Чалмеса. Все успокаивают Чалмеса, обнимают. Звенит телефон. Чалмес пишет. Свет гаснет. Гул города.

Инсценировка рассказа В.М. Шукшина «Микроскоп». Для школьного театра.

Действующие лица:

Андрей Ерин

Жена Ерина

Петька, сын

Сергей, товарищ Ерина

Сцена 1.

Комната в сельском доме. Хозяйка взволнованно выглядывает в окно.

Жена: Где его носит? Уже скоро магазин закроется.

Уходит из комнаты.

Входит Ерин. Садится на лавку. Испуганно озирается кругом. Входит жена.

Жена: Наконец-то, где ты был? Уж магазины закроются. Жду, жду его.

Ерин: Это…я.. ну в общем…(Заминка ). Деньги потерял. Все 120 рублей.

Жена: Как потерял, где?

Ерин: Дак если бы знал, я пошёл бы и…

Жена: Как потерял… я же ждала. Ну, нет!!

Побежала за сковородником. Он схватил подушку.

Ерин: Подушку-то, подушку замараешь. Самой стирать!

Жена: Выстираю! Выстираю! Зато душу отведу!

Села на табуретку, запричитала..

Жена: Ох, да за што же мне долюшка такая! Да копила я их, копила. Сладкого кусочка не ела! Ох, да детушкам своим пряничка сладкого не покупала! Всё берегла, берегла. Ох! Копеечку откладывала да радовалась: будут у моих детей новые шубки, новые и нарядные. И будут-то они ходить в школу не рваные да не холодные.

Ерин: Где они у тебя рваные ходют?

Жена: Замолчи! Съел ты эти денюшки от своих детей!

Эх, ты. Может, вспомнишь, где был? Может, на работе где? Может, под верстаком положил? Да на работе забыл.

Ерин: Где на работе? Я в сберкассу пошёл с работы.

Жена: Может, заходил к кому?

Ерин: Ни к кому не заходил.

Жена: Вспомни. Может, выронил где на пол? Беги, они ещё, может, отдадут!

Ерин: Да не заходил я никуда.

Жена: Да где ж ты их потерять-то мог?

Ерин: Откуда я знаю?

Жена: Ждала его! Счас пошла бы с ребятишками, примерили бы шубки… Я уж подобрала какие. А теперь их разберут. Эх, ты!

Ерин: Д а будет тебе! Купим. До зимы ещё долго.

Жена: Потом их не будет – разберут. Эх, ты!

Ерин: Што теперь сделаешь?

Жена: Будешь в две смены работать! Ты у нас теперь худой будешь…

Ерин. Ничего поработаю.

Жена: Ты у нас пешком на работу ходить будешь. Покатаешься на автобусе! Отольются тебе эти денюшки.

Сцена 2.

Прошла неделя.

Комната. Входит Андрей. Стоит у порога, смотрит на всех. Проходит к столу, ставит на стол ящик.

Жена: Что это ты светишься?

Ерин: Вот дали за ударную работу. Поставили на стол микроскоп. Микроскоп.

Жена: И для чего он тебе?

Андрей: Луну будем разглядывать. Захохотал.

Сын тоже захохотал.

Жена: Чего вы?

В ответ - смех.

Андрей: Ты знаешь, что тебя на каждом шагу окружают микробы? Вот ты зачерпнула кружку воды… Так? (зачерпнул кружку воды) Ты думаешь воду пьёшь?

Жена: Воду пью.

Андрей: Воду она пьёт. Микробов ты пьёшь, голубушка, микробов. С водой-то. Миллиончика два тяпнешь - и порядок. На закуску.

Андрей взял кружку с водой, капнул на зеркальный кружок капельку воды, долго настраивал прибор. Жена накрывает на стол.

Сын: Пап!

Андрей: Вот они, собаки! Разгуливают.

Сын: Ну, пап!

Андрей дрыгнул ногой. Туда, сюда, ах, собаки!

Сын: Папка!

Жена: Дай ребёнку посмотреть.

Сын смотрит в микроскоп.

Отец: Ну?! Ну?!

Сын: Вот они! Беленькие.

Андрей (жене ) . Иди посмотри. Гляди! Воду она пьёт!

Жена одним глазом, другим.

Жена . Да ничего я тут не вижу.

Андрей: Оглазела! Любую копейку в кармане найдёт, а здесь микробов разглядеть не может. Они ж чуть не в глаз тебе прыгают! Беленькие такие…

Жена, ничего не разглядев Вон, однако.

Андрей, оттолкнув жену.

Андрей: И што делают, што делают! И што вытворяют. Вот собаки!

Жена: Мутненькие такие? Вроде как жиринки в супу? Спрашивает сына.

Андрей: Ти-ха! Сама ты жиринка. Ветчина целая.

Обед.

Ерин садится за стол, зачерпывает суп, пробует на вес.

Ерин: Сколько здесь приблизительно.

Сын: С полмиллиончика есть.

Андрей: Не меньше. А мы их-ам! (п роглатывает) Сейчас их сам организм начнёт колошматить. Он с имя управляется.

Жена: Небось сам выпросил? Может, пылесос бы дали. А то пропылесосить нечем.

Ерин вскакивает. Бежит к микроскопу.

Ерин: От чё собаки вытворяют. Чё они только вытворяют. Не спится им.

Жена: Не помешайся. Тебе ведь немного и тронешься. Поесть и то некогда.

Ерин: Скоро начну открывать. Будет у тебя муж учёный.

Сцена 3.

Та же комната. Андрей Ерин входит, на ходу раздевается. Бросает всё на стул. Бросается к микроскопу.

Петька! Поди сюда. Ну-ка сбегай, принеси из лужицы воды.

Петька приносит. Настраивает микроскоп.

Ерин: Ой! Кишмя кишит. От што делают! Кишмя прямо кишат! И как с имя бороться? Пришёл человек домой, наступил в лужу, наследил. Тут же прошёл ребёнок босыми ногами и, пожалуйста, подцепил. А какой там организм у ребёнка!

Сын: Поэтому всегда надо вытирать ноги. А ты не вытираешь.

Ерин: Не в том дело. Их надо научиться прямо в луже уничтожать. А то-я вытру, а вот Сенька сосед как шлёпал, дурак, так и впредь будет. А ну-ка побегай, побегай, поту наберём.

Петька бегает. Долго бегает. Отец смотрит на лбу и на спине за воротником. Ещё, ещё, мало. Петька ещё бегает.

Андрей: Быстрей, быстрей, а то мамка скоро придёт.

Андрей соскребает ложечкой пот, рассматривает. Есть! Ударил себя в грудь! И тут есть! Проживи-ка сто пятьдесят лет!... В коже и то есть. Сел, пригорюнился.

Андрей: Слушай, Петька, давай спробуем кровь. Ну-ка тащи иглу. Уколол палец, выдавил капельку. Склонился, застонал.

Петька: Кто?

Ерин: Учёные! У них микроскоп получше нашего. Молчат. Чтоб не расстраивать народ. А чего бы не сказать? Может вместе придумали бы чего бы, чтобы их уничтожить. Боятся, что волнение начнётся.

Взволнованно ходит по комнате.

Андрей: Надо же! От такой мелкой твари гибнут люди!

Сын: Смотрит в микроскоп. Друг за дружкой гоняются! Эти маленько другие. Эти кругленькие.

Андрей: Все они длинненькие, кругленькие – на одну масть. Матери не говори пока, что у меня, их в крови видели.

Сын: Давай у меня посмотрим.

Отец: Нет, не надо. Может хоть у маленьких – то. Эх! Вшей всяких, личинок научились выводить, а этих… Где ваша ученая степень?...

Долго думал.

Отец: Скипидаром! Не возьмёт.

Пауза.

Ерин: Придумал! Пошёл в другую комнату, принёс проволоку. Начал точить.

Сейчас попробуем. Может сумеем наколоть парочку.

Долго копался под микроскопом, ширял проволокой в зеркальце.

Андрей: Э зараза, никак. Ну ещё. Вот – вот сейчас, ух убегают. Ну, ну, ещё, ещё. Да что ты – никак. Вот сейчас эту толстенькую, с хвостиком, а ну- кА сюда – сюда – чёрт! Никак.

Вытер пот со лба. Даже вспотел. Разбегаются заразы. Нет, толстая, не наколоть. Надо тоньше, а тоньше уже нельзя – не сделать. Ладно, поужинаем, попробуем их током. От батарейки два проводка проведём, законтачим, тогда они будут…

Входит жена.

Жена: Вы дурью маетесь. Ничего не делаете. Петьке. Ты уроки сделал?

Стук в дверь.

Серёга: Здрасьте, вам. Вот пришёл микробов посмотреть.

Андрей: Каких микробов? Ты чё? Серёга, нету никаких микробов.

Серёга: Чего скрывать? Оружию што ли прячешь? Научное дело. Мне мой парнишка все уши прожужжал: дядя Андрей микробов уничтожить хочет. Андрей! Золотой памятник тебе отольём! На весь мир прославим! А я с тобой рядом работал! Андрюха!

Жена вышла с полотенцем.

Ага! Не могли чего уж другого присудить? А то – микроскоп! Свихнётся теперь мужик – ночи не спит. Што бы – пылесос какой – нибудь присудить… А то пропылесосить нечем, не соберёмся никак купить.

Серёга: Кого присудить?

Андрей заёрзал.

Жена: Да премию вам выдавали! Микроскоп – то!

Серёга: Какую премию?

Жена: Ну премию – то?

Серёга: Кому?

Жена посмотрела на Андрея.

Жена: Вам выдали премию.

Серёга: Кому? Жди, выдадут! Выдадут они премию! Премию…

Жена: Андрею вон микроскоп.. выдали… за ударную работу…

Серёга: Они выдадут! Я в прошлом месяце на 130% нарядов закрыл..так! Вон Андрей не даст соврать. И что?

Андрей не дал договорить. Подошёл, вывел из избы.

(Сидят на лавочке)

Андрей: Кто тебя просил? Что болтаешься по дворам? Эх ты!

Серёга

Андрей

Входит Петька.

Андрей.

Петька.

Андрей. помолчали…)

Андрей не дал договорить. Подошёл, взял за шкирку, вывел из избы.

(Сидят на лавочке)

Андрей: Кто тебя просил? Какого чёрта ты болтаешь по дворам? Эх ты!

Серёга . Андрюха, да я ничего, я же не знал… Андрюха, да на какой шут он сдался тебе - этот микроскоп.

Андрей . Что ты понимаешь! У меня душа есть? Ей тоже праздник требуется. Да ну вас всех! Иди, иди с глаз моих!

ВходитПетька.

Андрей. Ну чё там мамка? Сильно ругается?

Петька. Ругается. Сказала, что отвезёт его в город. Сдаст в эту, как её… комиссионку. Шубки надо. Жалко!

Андрей. Да. Шубки надо. Всё правильно. (помолчали…) Петька! Ползи в науку, Петька! Хоть на карачках, но ползи, ползи! Так-то. Ну иди.

Процесс поиска актерских и режиссерских средств вырази­тельности, наиболее полно выявляющих тему рассказа, требовал особого внимания и работы воображения. Режиссеру надо было найти эмоциональные "маяки", на которые отзывалась психо­техника студента-исполнителя и которые лежали в русле глав­ной проблемы рассказа. С помощью педагога необходимо было найти у автора такую тему, которая бы грела режиссера и ис­полнителей и, что самое главное, была бы интересна современ­ному зрителю.

Педагогический процесс уточнения "зон заразительности" студента-режиссера и студента-актера не должен носить насиль­ственный характер. Волевой прием в поисках направленности темперамента студентов может привести к душевному вывиху, к нарушению естественности. Помочь студентам обратиться к глу­бинам человеческой жизни и своей души, органично выявить их темперамент и гражданственность в полную силу - это основная методологическая задача педагога в работе над инсценировкой.

В начале второго года обучения студенты и педагоги рас­смотрели множество самых различных произведений, но не легко было найти тот рассказ, который мог бы затронуть, "обжечь" учеников. Как-то студенты принесли на занятия рассказы В. М. Шукшина "Чередниченко и цирк" и "Даешь сердце". После их прочтения и разбора Андрей Александрович предложил всем студентам курса выбрать для инсценировки один из рассказов Шукшина и указал на сборник писателя - "Характеры".

Однако в этот семестр работа ограничилась только двумя рассказами Шукшина- "Чередниченко и цирк" и "Даешь серд­це". Андрей Александрович подробно говорил о людях, которые интересуют автора, которым он предан и которых защищает: ге­рои Шукшина беспредельно любят свою землю, свои дела, одно­сельчан, страдают за других, веря в их порядочность и чисто­плотность, ненавидят "жлобство". Гончаров называл героев Шукшина потенциальными Кулибиными, Лобачевскими; самого

Стр. 136

Василия Макаровича - русским самородком, тончайшим поэтом народных характеров.

Чувствовалось, что педагог вместе со студентами ищет еще неизведанный им пласт в работе над самобытным автором, про­бует различные варианты характеристик для действующих лиц. Например, Чередниченко из рассказа "Чередниченко и цирк" (режиссеры А. Сергеев и М. Карпушкин) - плановик не по про­фессии, а плановик в жизни. У него все рассчитано, все разложе­но по полочкам. На свои "полочки" он кладет и людей: вот - нужный (с высшим образованием), вот- ненужный (клоун, ар­тист, циркач), а вот - про запас (учительница), под бочком, "в любое время моя". На другом занятии акцентировалось, что Че­редниченко становится "благодетелем", "спасителем", и речь шла и о герое рассказа,и о "зерне" исполнителя Че-ред-ни-чен-ко (все сделать по-порядочку, все распределить по рангам, родам, ви­дам).

Предлагаемые обстоятельства рассказа были таковы. В один из южных курортных городов приехал цирк. В этом городке от­дыхал плановик. В какой-то из вечеров он посетил цирк. Затем в воскресный день посетил все три представления. Его взволновала девушка, которая открывала программу. Она взбиралась по ве­ревке высоко вверх и там под музыку крутилась, вертелась, ку­выркалась. Плановику было 42 года, он был холост, заканчивал заочно сельхозинститут. Работал на маленькой мебельной фабри­ке. У него была хорошая репутация, но не было жены. И вот он влюбился. Ночью плановик ворочался, не мог заснуть до утра и, наконец, принял решение - жениться на циркачке. Утром идет в цирк делать ей предложение. Встретившись с девушкой, он ведет себя уверенно, как "хозяин". Гончаров определяет действия ис­полнителя, исходя из "зерна" образа Чередниченко, - "плано­вик": представляется, проверяет сведения о девушке-циркачке, предугадывает ее настроение, помогает советом, подкупает, про­щупывает ситуацию, уличает во лжи, учит уму-разуму, пугает, даже стращает и, наконец, делает предложение. Сквозное дейст­вие плановика: "спасти" циркачку, "вытащить" ее из цирка (из ада).

Педагога интересовал в рассказе конфликт поэтического на­чала в артистах и атакующего, обывательского невежества

Стр. 137

плановика. В столкновении этих жизненных позиций рождалось тре­петное отношение к служителям искусства, приносящим людям радость, праздничность. Исходя из требований темы, определе­ния "зерна", конфликта и сквозного действия, выстраивалась и композиция инсценировки: были определены три события - зна­комство, сватовство, записка. Этим событиям были подчинены все компоненты драматургии инсценировки и поступки исполни­телей.

Вторая работа- о беспредельной вере в красоту души - была выполнена на основе рассказа "Даешь сердце" (режиссер С. Яшин).

Ветврач Козулин искренне верит в то, что операция на сердце, проведенная в Кейптауне, - есть самая большая победа в науке, в честь которой должны салютовать все люди. Вот он и отсалютовал из ружья... в три часа ночи. Председатель и ми­лиционер не верят, что из-за этого можно "булгатить" село, есть какая-то другая причина. Какое дело им до Кейптауна? Своих дел хватает- людям вставать в пять часов, а тут "канонада" в три часа ночи. Но, убедившись в искренности Козулина (никого он не хотел убивать), долго проверяют, не сошел ли их вет­врач с ума.

Подобных Козулину людей часто называют блаженными, "чокнутыми". В. М. Шукшин называет их "чудиками", понимая, что именно они творят прекрасное, они - соль земли.

Инсценировки по рассказам Шукшина на зимнем зачете были признаны лучшими. Подкупала свежесть темы, необыч­ность предлагаемых обстоятельств, глубина психологических ха­рактеристик, подробности сценического существования испол­нителей, их увлеченность поиском новых форм и поэзией пер-возданности.

Работая над этими двумя рассказами в первом семестре, Гон­чаров говорил о необходимости начать поиск других рассказов Шукшина для инсценировки их во втором семестре. Он по-настоящему любил творчество Василия Макаровича, пристально следил за его художественными исканиями в кино и литературе, радовался тому, как от рассказа к рассказу крепнет талант писа­теля, мудреют его "чудики". Андрей Александрович увлекатель­но говорил о том, что слово "чудик" происходит от

Стр. 138

однокоренного славянского слова "чудо". Этим словом русский народ обозна­чал самое знаменательное и самое таинственное в жизни, самое радостное, светлое, удивительное и самое отвратительное - чу­дище, чудовище. "Чудики" Шукшина вместили в себя и насмеш­ку, и снисходительность, и ироническое любование, и пренебре­жение, и восхищение. Это одна сторона. С другой стороны, есть в рассказах Шукшина и "античудики", порода людей, чью сущ­ность сам автор называет "свинушностью". "Античудики" - - не­превзойденные мастера творить зло, пусть мелкое, пусть пре­дельно бессмысленное, бьющее прежде всего по ним же, но зло, зло, зло... Творят они его с истинным азартом, артистизмом и упоением. Теща из рассказа "Мой зять украл машину дров", "не­противленец" Макар Жеребцов из одноименного рассказа, Че­редниченко из рассказа "Чередниченко и цирк", парень из "Внут­реннего содержания", Тимофей Худяков из "Билетида на второй сеанс" - все они виртуозны в выстраивании козней.

Шукшинские сюжеты неоднозначны. Попробуй перескажи, например, историю о микроскопе или космосе, шмате сала и нервной системе- выйдет плоский анекдот. Поэтому студенты должны были не пересказывать фабулу, а расшифровать, проана­лизировать сюжеты, тонко и чутко зафиксированные Шукши­ным, передать их обаяние и своеобразие на языке сцены.

Увлеченные творчеством этого писателя, на курсе начали готовить вечер его инсценированных рассказов. Студенты пе­речитали почти все рассказы В. Шукшина, но для творческого раздумья педагоги рекомендовали только некоторые из них: "Микроскоп", "Дядя Ермолай", "Хозяин бани и огорода", "Де­бил", "Билетик на второй сеанс", "Внутреннее содержание", "Верую", "Космос, нервная система и шмат сала", "Хмырь", "Думы".

Надо отметить, что многие рассказы Шукшина написаны в форме диалогов, легко поддаются инсценированию; это ма­ленькие сценки, где учтены почти все законы, предъявляемые к пьесам: острая фабула, сочный язык, композиционная строй­ность, четко очерченные характеры. Но есть и такие, которые трудно перевести на язык сцены, например, "Внутреннее со­держание", "Думы", "Дядя Ермолай" и др. В них повествование ведется от первого лица, почти нет диалогов, много временных

Стр. 139

перебросов, медленно движется фабула. Однако тема, поднятая в этих новеллах, непреходяща - - речь идет о том, чем богат человек, что он хочет оставить на земле после своей смерти, чем одарит потомков. Вот дядя Ермолай из одноименного рас­сказа- "вечный был труженик, добрый, честный человек". Ка­кой смысл он видел в жизни? А никакого смысла, кроме рабо­ты, работы, работы... И у Матвея Румянцева из рассказа "Думы" на уме всю жизнь было только дело: в детстве - сенокос, в кол­хозе- работа, на войне- работа... Все заботы, радости и горе­сти связаны были с трудом. Василий Шукшин хорошо знал этих людей, силу и слабость, сложность их характеров. А. А. Гон­чаров писал о нем: "Мне дорога его любовь к истинно народным характерам, присущее ему чувство крепких корней нескончаемо­го истока жизни, связывающего сегодняшнее поколение живу­щих с прошлым и будущим. У него эта тема раскрывается удиви­тельно конфликтно, иногда горько, подчас трагично"1. Эти стро­ки были написаны в конце 70-х годов, но об этом Андрей Алек­сандрович говорил и в первые дни работы над рассказами, ко­гда еще не была написана двухчастная композиция будущего спектакля "Характеры" и шел поиск сценического эквивалента для каждого рассказа. Остановимся на некоторых этапах этой работы и проследим поиски сценического эквивалента эпичес­кой форме.

Идет репетиция рассказа "Хозяин бани и огорода".

Педагог. Рассказ, на первый взгляд, кажется простым. Ни­чего особенного. Разве мало людей имеют свои дачи, дома, ого­роды, машины? Ну и что? Но представьте себе, есть субъекты, которые за морковку могут изуродовать человека, потеря какой-нибудь тряпки для них - чуть ли не трагедия.

Студент (с места). Даже у нас на курсе есть такие.

Педагог. А сколько таких встречается в повседневной жизни? В Подмосковье среди дачников таких "куркулей" сколько угодно.

Студентка С. Акимова (с места). Несколько дней назад я покупала цветы на Новом Арбате. Сколько, спрашиваю. "Три рубля", - отвечает дяденька. Отсчитываю. Двадцатикопеечная монета оказалась 1962 года выпуска. Так он не взял. Давай, гово

" Гончаров А. А. Режиссерские тетради. С. 124.

Стр. 140

рит, за 1966 год или новее. Объясняю, что это все равно. Так пи взял цветы, вернул мои деньги. Так дрожит за свое добро, что боится 20 копеек упустить. Я разозлилась, говорю: "Цисты мс продавать, а раздавать бесплатно нужно".

Педагог. Так вот: мы и должны взять из рассказа тему подлинного и мнимого богатства. У Шукшина на поверку Гни а гыми оказываются люди "нараспашку", без полушки в кармане. Они богаты душевностью, наивной святостью.

Затем преподаватель дает характеристику центральному пер­сонажу рассказа "Хозяин бани и огорода". Это - - "куркуль", "жмот". Об этом должен говорить его вид: стан коренастый, шеи нет, голова посажена прямо на плечи, сутуловат, руки длинные. Себя ублажает банькой, чаем. По своим владениям шествует, а не ходит. Ни одна полезная травинка не посмеет расти за изгородью, только в его огороде.

Сосед - открытая душа. Пренебрегает бытовыми неудобст­вами. Поэтическая натура. Для него куда важнее купить сыну ба­ян, чем построить баню.

Жена "куркуля" (хозяина бани и огорода) - громкоголосая толстуха. Любит покричать для порядка, хотя и не сердится. Ра­ботает в своем хозяйстве до "темноты в глазах". Все у нее разло­жено по полочкам, новые вещи закрыты в шкафу, носит их толь­ко по великим праздникам. В семье хозяйка - она. Муж - под пятой.

Прочитав рассказ, преподаватель сразу же предлагает сде­лать этюд по первому событию: "Обход владений". Студент Б. Земцов выходит на площадку. Двухчасовая работа почти ниче­го не дала. Еще бы! Земцов - добрый человек, не жадный, у него легкая походка, он "моторный", а здесь необходимо показать ка­чества скряги, угрюмость, тяжелый шаг.

Через несколько репетиций ему предлагается надеть старые галифе (синие), майку-безрукавку, огромные резиновые калоши. Надел все старое, чтобы все видели - живет он плохо, а на по­верку - - "жадюга". Походка шаркающая, напевает старинное танго. Осматривает все уголки усадьбы. Так доходит до бани. Открывает дверь. Жена и дочь, естественно, поднимают крик. Хозяин недоволен: долго моются, лишний расход воды. Начинает выгонять из бани "транжир".

Стр. 141

Студент. Какой же я хозяин? Я какой-то бестелесный, "полудыра". Во мне нет стержня, устойчивости, основательности.

Педагог. Вот именно, основательности. Я бы сказал, буль­дожьей хватки и объема. Почему вам предлагаются галифе и ка­лоши? Ваш герой должен "влиться" в них. Он родился в галифе и калошах. Это - кит не мокнущий, командир в своей вотчине. И не забудьте принести шерстяные носки - самовязки, толстые, в репьях. Калоши- волоки. Это даст вам возможность ходить медленно, иначе потеряете их. Не брейтесь. Ваш герой так "плот­но" занят делами, что ему некогда бриться.

Исполнителю роли соседа (студенту И. Костолевскому) педа­гог предлагает работать по-иному. Индивидуальные качества ученика больше подходили для исполняемого им образа, но он был слишком скульптурен. А его герой - крестьянин, ходит бо­сиком: земля ласкает его ноги. Он- "босяк" и "бессребреник". Походка прыгучая, доверчив, верит во все, как дитя. Лирик. До слез хохочет, когда сын играет "Во саду ли, в огороде": "Баян ос­воил все-таки, сорванец!".

Работа над этюдом с импровизированным текстом законо­мерно должна была привести исполнителей к авторскому слову. Но освоение авторской стилистики шло сложно. Студентам, в основном городским жителям, трудно давалось емкое, образное слово Шукшина. Только путем поиска необходимых физических действий постепенно усваивалось и слово писателя.

Перед репетицией педагог позвал студентку Е. Камышан-скую, исполнительницу роли жены хозяина, что-то ей шепнул. Кивнув, она быстро убежала за ширму. Репетиция началась. Вот хозяин подходит к бане, стучит в дверь, слышны женские голоса, визг, но дверь не открывают. Ругаясь, он раздевается: снимает рубаху, галифе, сидит в исподнем. Ждет. Закуривает. Докурив цигарку, стучит в дверь. На пороге появляется жена в исподней сорочке. Хозяин от неожиданности попятился, затем хмыкнул, захохотал, неожиданно обнял партнершу (чего не было в роли). "Вот такая оценка должна быть и у хозяина, - говорит педа­гог. - Он впервые увидел свою жену днем в таком виде, беспо­мощную. Вот и растаял".

Физическое самочувствие растерянности, незащищенности помогло и студентке, игравшей жену, понять "зерно"

Стр. 142

создаваемого образа. Конечно же, муж с женой "лаются", но, однако, у них есть главное - они любят друг друга. Их любовь своеобразна - с побоями и "грызней".

Итак, уставился мужик "зенками" на свою жену, глаз ото­рвать не может. Возникает неловкая пауза. Затем хозяин хочет обнять жену, она сует ему ведро: принеси, мол, воды. Тот кидает ведро обратно. Идет перекидка ведром. Подошедший сосед сме­ется. Муж с женой, мгновенно объединившись, набрасываются на него, выгоняют за ворота.

Так понемногу, последовательно, шаг за шагом, студент "подходил" к своему хозяину, куркулю, но текст еще давался с трудом. Все делалось вроде бы правильно, действия, вытекающие из событий, выполнялись точно, но не хватало еще каких-то внут­ренних качеств, а возможно, физического самочувствия.

Как-то на репетиции включили мелодию "Аргентинского танго", и студент сделал выход своего хозяина в танце. Получи­лось очень смешно. Ритм и пластика дали толчок для выявления верного "зерна" роли. Появилось точное импровизационное са­мочувствие и у жены: она с упоением "грызет" своего благовер­ного. Внутреннему состоянию расслабленности и удовольствия помог костюм - голова завязана полотенцем, сама одета в ниж­нюю полотняную рубаху.

Нащупав "зерно" и тему каждой роли, начали выстраивать ее перспективу. Большое внимание было уделено композиционной стройности инсценировки, которая создавалась за счет разности темпо-ритмов каждого события. Первое событие должно было идти медленно, в предвкушении удовольствия от мытья в бане. С приходом соседа ритм убыстряется: пришел "чудик", лезет с "дурацкими" советами, да еще на дармовщинку хочет помыться в бане. Финальная часть проходит вихрем, буйно. Скандал. Соседа выбрасывают вон из предбанника. За ним летят его брюки, руба­ха, тазик.

Постепенно, от репетиции к репетиции, постановщик и ис­полнители, создавая характеры персонажей, нашли логику их действий и взоимоотношений. Окончательный вариант инсцени­ровки таков.

Где-то заиграл баян. В старых солдатских брюках, в майке, в измятой кепчонке и огромных резиновых калошах появляется мужик. Осматривает свои владения. С его по-

Стр. 143

явлением возникает мелодия "Аргентинского танго". Тан­цуя, хозяин обходит усадьбу, останавливается возле бань­ки. Там шумно парятся жена и дочь. Предвкушая удоволь­ствие, он снимает с себя одежду, улыбается. Мужику не терпится взглянуть - чего это они там "размылись". На­ходит в двери бани щелку, ловко устроившись, начинает рассматривать свою жену. Хихикает.

Сосед, подошедший к бане, застает мужика подгляды­вающим за обнаженными женщинами. Здоровается. Ог­рызнувшись на соседа, мужик начинает сетовать на свою жену, на жизнь. Едва они присели на тазики, принесенные соседом, как жена бросает из бани ведро, чтобы муж при­нес холодной воды. "Не дает, змея, спокойно посидеть!". Поймав ведро, мужик садится на него и начинает размыш­лять о загробной жизни (жаль себя до слез). Постепенно нарастая, звучит "Верую" в исполнении Ф. И. Шаляпина. Мужик блаженно растягивается на земле, задирает голову в небо, скрестил руки на животе. Всем своим существом устремляется к небу. Но именно в этот момент голос жены возвращает его на грешную землю. Выругался, чуть не съездил жене по носу, но та быстро исчезает в бане. Рас­строенный муж идет к колодцу. Сосед, чтобы успокоить его, просит рассказать историю дальше. Садится рядом. Мужик продолжает прерванный рассказ. Жена, чтобы удо­стовериться, пошел ли муж за водой, открывает дверь ба­ни. В тон рассказа она качает головой, представляя себя идущей за гробом мужа. Мужик стоит, прижав ведро к груди, как подушку с наградами. Как только он заговорил о жене, она с проклятьем набросилась на него. Муж броса­ет в нее ведром. Она ловит ведро, замахивается на мужи­ков. Те отскакивают в сторону, втянув голову в плечи, от­ступают к сараю. Жена, передразнив мужиков, начинает их "костерить", с проклятьями скрывается в бане.

Между мужиками завязывается спор о смысле жизни. Пришедший сосед обвиняет хозяина в жадности и жесто­кости. На подмогу мужу выходит из бани жена. Она уже оделась, взяла сменное белье. Вместе с мужем она начина­ет проклинать и соседа, и его сынишку. "Куркуль" торжествует: он сумел доказать, что сосед не прав, что сынишка соседа- шалопай и ворюга (крадет морковку с его огорода) и что он за дело отхлестал мальчишку хворостиной. Сосед оскорблен до глубины души. Ему еще не приходилось ви-

Стр. 144

деть таких кровожадных людей, глухих к чужому горю. Пожалуй, им бы он не пришел копать могилу. Он даже от­казывается мыться у них в бане. Со словами "куркуль!" со­сед уходит. Вслед ему летят бранные слова мужика, затем тот выгоняет из предбанника жену с дочерью, с остервене­нием снимает майку, исподние штаны, которые вывешива­ет на двери. За дверью слышатся слова: "Иди-иди, музыку слушай! Вальс. Почему у тебя деньги не ведутся! И-эх!"

На одном из занятий Гончаров говорил о современной дра­матургии, о необходимости современных авторов обращаться ко всем сторонам повседневной жизни.

Гончаров. Я думаю, что не открою особого секрета, если скажу, что современная драматургия очень отстает от со­временной прозы. Именно проза - "городская", "деревен­ская" - - мощно рванулась вперед. Какие здесь прекрасные имена: В. Шукшин, Ю. Трифонов, В. Тендряков, Ф. Абра­мов, В. Астафьев, В. Белов, В. Быков, В. Распутин. Какая широкая география, какой мощный охват самых разнооб­разных участников сегодняшней нашей жизни, какое пора­зительное авторское разноголосие, разнообразие интона­ций, манер, стилей.

Но не каждый рассказ может послужить основой для инсце­нировки. Сцена не терпит многословных описаний чего-либо, длинных лирических отступлений, принадлежащих повествова­телю. Здесь обязательны: повод для конфликта (событие, факт), сам конфликт, вокруг которого строится действие, конкретные поступки людей в предлагаемых обстоятельствах, четко выве­ренные характеры героев. И у В. М. Шукшина, признанного мас­тера интриги, есть рассказы, которые трудно поддаются переводу на язык сцены. Делая инсценировку, важно понять, о чем же рас­сказ, ощутить его дух, определить тему, увидеть общий колорит и попытаться выстроить это не через диалоги, а через режиссерские и актерские паузы. "Зоны молчания" должны быть до предела заполнены поведением действующих лиц (цепочкой действий). Цепочка действий и поступков выстраивается и фиксируется в процессе репетиционной работы. В такой инсценировке, как пра­вило, слов, бывает очень мало. Отношения людей прочитываются через взгляд, жест, смену мизансцены.

Стр. 145

Студент А. Сергеев взял для работы рассказ "Внутреннее со­держание". В нем очень много авторских отступлений, в которых выводится главная мысль писателя, и почти нет диалогов - рас­сказ ведется от первого лица. Хорошо, что студент знал законы построения драматического произведения (ныне он профессио­нальный драматург), умел переработать повествовательный ма­териал для постановки. Ему в какой-то мере удалось выстроить драматургический костяк инсценировки, легшей в основу этюда. Этюд был разработан остро, динамично, со многими комически­ми моментами. Однако в процессе дальнейших репетиций выяс­нилось, что в рассказе отсутствует действенная пружина, в нем не хватает "строительного материала", чтобы выявить сценическим языком авторскую интонацию, определить тему и идею режиссе­ра. Поэтому при дальнейшей работе над спектаклем "Характеры" этот рассказ был исключен из композиции и заменен более дина­мичным, действенным и поэтичным рассказом "Заревой дождь".

В этом рассказе режиссера особенно интересовали споры сельского активиста Бедарева и его односельчанина Кирьки, лен­тяя и пьяницы, о смысле жизни. Ефим в 30-е годы раскулачивал, крест с церкви своротил. Теперь его мучит совесть. "Не страшно ли умирать?" - спрашивает Кирька. Кирьке никак не понять, по­чему Ефим жил "таким винтом, каждой бочке затычка?.." И толь­ко смерть Ефима прекращает их вечный спор. "Кирька медленно пошел прочь от больницы. Шапку забыл надеть - нес в руках.

Шел Кирька и грустно смотрел в землю. Жалко было Ефима Бедарева. Сейчас он даже не хотел понять: почему жалко. Груст­но было и жалко. И все".

На этот текст Шукшина Андрей Александрович делал осо­бый упор: "Зацепило Кирьку. Он потрясен мыслью, что жил на свете на "холостом ходу". Эта эволюция в характере Кирьки и волновала режиссера. Человек сделал первый шаг в другую, че­стную жизнь. Хотя и робкий, на первый взгляд незаметный, но для Кирьки очень важный.

Следует напомнить, что рассказы В. Шукшина требуют зре­лости восприятия. Нужен общечеловеческий и творческий опыт, чтобы постичь писателя, ну а городским ребятам язык и поведе­ние показанных в рассказах людей казались иногда странными, даже дикими, и они делились своими ощущениями с педагогом.

Стр. 146

Не может быть такой откровенности и первозданности у современного человека. Он испорчен цивилизацией и ограничен разного толка условностями, - говорили студенты.

Допустим. Но все же это уникальные люди, - отвечал педагог.

Хорошо. Давайте у них будем учиться душевной чистоте, обаянию, смекалке, откровенности, любви и ненависти, умению молчать, любить землю, природу, людей.

Шукшин учил нас правде жизни, честности, зоркости. Его герои помогали нам воспитывать чутье ко всякого рода неправде. На материале его рассказов педагоги вели работу по формирова­нию личности студента, по воспитанию его вкуса, нравственных принципов. Недаром шукшиновский материал был выбран еще на втором курсе как основа для инсценировки и поиска образных решений. Параллельно шел процесс воспитания гражданской и жизненной позиции студентов.

Ведь незаинтересованный, душевно вялый человек не может работать в искусстве. Если у человека толстая кожа и спящая ду­ша, от него надо избавиться. Кроме вреда такие люди ничего не принесут. Невыразительный, лишенный рефлекторной возбуди­мости и образного мышления человек не может стать режиссером и актером. "Главным свойством нашей профессии является об­разное мышление. Художник воспринимает мир иначе, нежели люди, творческим даром не обладающие. Все, что он видит во­круг, превращается в образ. Если эта способность переводить увиденное в план эмоционально-образный отсутствует, не зало­жена в человеке "от природы", дело плохо. Научить мыслить об­разами нельзя - можно лишь развить, что уже в человеке есть"1.

Но если у студента под маской спокойствия мы вдруг видим горящие глаза, ранимую душу, надо попытаться увлечь его, раз­вить инициативу, сбить с него важность и спесь, помочь ему стать самим собой. В способах и формах "манков", провоцирую­щих его, не следует стесняться, можно нажать на все "кнопки", чтобы увидеть настоящую, без наносов, суть человека.

Выявление истинной сути молодого режиссера и актера бы­вает порой очень болезненным и для студента, и для педагога. Приведу пример из жизни курса. Один из студентов

1 Гончаров А. А. Режиссерские тетради. С. 207.

Стр. 147

(В. Александров) интересно работал во время индивидуальных занятий: вносил небанальные предложения, излагал свои видения четко, последовательно, оригинально. Но как только выходил на сцену или начинал работать с исполнителями, т.е. как только чувствовал себя центром ситуации, - все хорошее исчезало. Пе­дагог решил сыграть на самолюбии студента и какое-то время как бы не замечать его. Между собой преподаватели договорились: если появится у него потребность в самостоятельной работе, пусть пробует, но не помогать ему, наблюдать как бы со стороны.

Студент выбрал для работы рассказ В. Шукшина "Верую". Привлекло название. В нем есть все - верую в человека, верую в жизнь, верую в добро и т.д. Но рассказ оказался очень трудным для сценической реализации. Необычны предлагаемые обстоя­тельства - поп верит во все земное: в авиацию, в научный про­гресс, в коммунизм. Действующие лица неординарны: с оголен­ными нервами один, другой - спокоен и рассудителен.

Все это манило и пугало студента. Первые репетиции пока­зали, что актеры понимали свои действия, но как их осущест­вить - еще не знали. Появившиеся трудности привели к тому, что рассказ перестал "согревать" исполнителей, они начали фор­мально относиться к репетициям, им стало неинтересно работать, и этого уже не возможно было скрыть от режиссера. Он сорвался, устроил скандал. Все разошлись, обиженные друг на друга. Репе­тиции больше не возобновлялись. На сдаче работ руководителю курса инсценировка "Верую" не была показана.

Однако через некоторое время студент с новым азартом при­нялся за репетиции. Прежде всего, сам, как исполнитель роли по­па, стал искать всевозможную информацию, материал внутрен­них ощущений своей роли: ходил в церковь, посещал службы, беседовал со священнослужителями разного духовного знания. У студента появились выразительные психологические черточки, новые нюансы поведения. Изменилась походка, манера говорить, есть, выпивать. Перед нами предстал человек, потерявший веру в свое предназначение, поп-ремесленник. Не легкие у него болят, а ноет душа. В деревне, куда поп приезжает полечить легкие, нахо­дит он родственную душу, мучающуюся "душевной болезнью". Это - - Максим Яриков. Студент-режиссер, исполнитель роли попа, стал "зажигать" сокурсников своей уверенностью, знанием

Стр. 148

психологии людей, о которых идет речь в рассказе В. Шукшина. И ребятам стало интересно с ним работать.

Пришло время помочь им. Состоялось несколько репетиций с участием преподавателей. Действие оживилось, заметно выросли исполнители. И все же работа полностью не удовлетворяла ни студентов, ни педагогов. Пришлось подключиться руководителю курса - А. А. Гончарову. Была до предела сжата первая сцена - сцена ссоры Максима Ярикова (В. Боголепов) с женой (С. Аки­мова), уточнен предмет конфликта: живут люди, не понимая друг друга, лет десять. Автоматически живут. "Грызутся" -- и то рав­нодушно. Нет между ними любви. Хочется Максиму любить и быть любимым, а значит - быть понятым. Не найдя отклика на свою тоску-кручину в душе жены, идет он побеседовать к попу.

Посмотрев сцену в доме Лапшиных, Андрей Александрович отметил, что она разработана подробно и довольно интересно, но уводит от главной мысли - темы несостоявшихся судеб. Было сохранено несколько фраз для ввода в предлагаемые обстоятель­ства: приезд попа к своему деревенскому родственнику, якобы для того, чтобы "лечить легкие". Илюха, родственник попа (С. Яшин), уже "набравшись", хвалится, какой он удачливый охотник. Попу с ним скучно. Постучавшись, входит Максим. Внимание педагога было направлено на диалог попа с Максимом Яриковым: они друг перед другом исповедуются, странно, дохо­дя до драки, но исповедуются. В экспозиции инсценировки, что­бы подчеркнуть богатую интуицию, показать неуспокоенную на­туру Максима, Гончаров предложил сделать режиссерскую паузу.

Ранее воскресное утро. Все еще спят. На полу с гита­рой в руках сидит Максим Яриков, перед ним ноты. Это самоучитель игры на гитаре. Он сосредоточенно разучива­ет романс "Я встретил вас". Вначале тихо, потом все гром­че и громче... Из спальни в ночной сорочке выходит раз­буженная жена, включает радио. Звучит текст: "Внимание, внимание! Говорит местный радиоузел. В эфире передача "Алло, мы ищем таланты". Послушайте "Колыбельную" Лядова в исполнении детского хора нашего колхоза; соли­рует ученик шестого класса Витя Мшюфеев". Далее все идет по тексту рассказа.

Максим. Ваньки Малофеева сын... Сопляк... а уже талант. Эх!.. Тоска!..

Люда. О, господи!.. С чего тоска-то?

Стр. 149

М а к с и м. Не поймешь ведь!..

Люда. Объясни, пойму.

Максим. Вот у тебя все есть - руки, ноги... другие органы. Заболела нога- ты чувствуешь, захотела есть - налаживаешь обед... Так?..

Максим (тыча себя в грудь). Но у человека есть также душа! Вот она здесь, болит! Я же не выдумываю, я элементарно чувствую - болит!

Люда (двусмысленно). Больше нигде не болит?

Максим (взвизгнув). Слушай! Если сама чурбаком уродилась, то постарайся понять, что бывают люди с душой.

Люда. Тогда почему же ты такой злой, если у тебя душа есть?

М а к с и м. А что, по-твоему, душа-то пряник, что-ли? Вот она как раз и не понимает, для чего я ее таскаю, вот и болит. Я злюсь поэтому, нервничаю.

Л ю д а. Ну и нервничай, черт с тобой. Люди дождутся воскресенья-то, да и отдыхают культурно... В кино ходят. А этот нервничает, видите ли... Трепло!..

Максим. Дура! Сгинь с глаз!..

Люда. Давай - матерись. Полайся - оно, глядишь, пройдет, тоска-то. А лаяться-то мастер...

Максим. Тьфу!.. С тобой говорить - все равно, что об стенку головой биться. (Срывает с вешалки шубу, ухо­дит, хлопнув дверью.)

Фурка передвигается в центр сцены. Люда (вслед). Иди, иди!.. Развей грусть-тоску...

С движением фурки формируется обстановка дома Ильи. В цен­тре комнаты стол, три табурета. За столом сидят поп и Илю-ха, пьют спирт.

И л ю х а. Хочешь, принесу двенадцать барсуков сразу? Поп. Мне надо три хороших, жирных...

И л ю х а (хвастливо). Я принесу двенадцать, а ты уж выбирай...

Максим двинул фурку с центра в сторону левых кулис (так от­крылась дверь), вошел.

Поп (Максиму). Ты чего?

Максим. Душа болит. У верующих душа болит или

Стр. 150

Поп. Спирту хочешь?

М а к с и м. Я могу, конечно, выпить, но я не для этого пришел. Мне интересно знать: болит у тебя когда-нибудь душа или нет?

Поп наливает в стаканы спирт, подвигает к Максиму один ста­кан и графин с водой.

Поп. Так... (Выпивает, промокнул губы скатертью.) Начнем подъезжать издалека. Слушай внимательно, не пе­ребивай. Как только появился род человеческий, так поя­вилось зло. Как появилось зло, так появилось желание бо­роться с ним, со злом то есть. Появилось добро. Другими словами, есть зло - есть добро, нет зла - нет добра. По­нимаешь меня?

Максим. Ну, ну.

П о п. Не понукай, ибо не запряг еще. Что такое Хри­стос? Это воплощенное добро. Две тыщи лет именем Хри­ста уничтожается на земле зло, но конца этой войне не предвидится.

Максим закуривает. Не кури, пожалуйста, или отойди к отду­шине и смоли.

Максим. Чего с легкими-то?

Поп. Болят.

Максим. Барсучатина-то помогает?

Максим. Ты чего?

П о п. Я попросил не перебивать меня.

М а к с и м. Я насчет легких спросил...

Поп. Ты спросил: отчего душа болит? Я доходчиво рисую тебе картину мироздания, чтобы душа твоя обрела равновесие. Внимательно слушай и постигай. (Наливает спирт в стаканы.) Итак, идея Христа возникла из желания победить зло. Иначе зачем? Представь себе: победило доб­ро. Победил Христос. Но тогда зачем он нужен. Надоб­ность в нем отпадает. Значит, это не есть нечто вечное, а есть временное средство, как диктатура пролетариата, к примеру. Я же хочу верить в вечную огромную силу, в вечный порядок, который будет...

М а к с и м. В коммунизм, что ли?

Поп. Что коммунизм?

Стр.151

М а к с и м. В коммунизм веришь? Поп. Мне не положено. Опять перебиваешь. Максим. Все, больше не буду. Только ты это... по­нятней маленько говори. И не торопись.

П о п. Я говорю ясно: хочу верить в вечное добро, в вечную высшую силу, которая все это затеяла на земле. Иначе для чего все? А? Где такая сила?

Слова попа "хочу верить в вечное добро" педагог предлагал выделить, каждое слово - "хочу (пауза) верить (пауза) в вечное добро". В них- суть размышлений попа и "зона" боли души,

разлад с самим собой.

М а к с и м. Я не знаю.

П о п. Я тоже не знаю.

Максим. Вот те раз!..

Поп. Вот те два. Я такой силы не знаю. Вот это как раз я и чувствую, и ты со своей больной душой пришел точно по адресу: у меня тоже болит душа. Только ты при­шел за готовеньким ответом, а я сам пытаюсь дочерпаться до дна, но это океан. (Показывает на стакан со спиртом.) И стаканами нам его не вычерпать. И тогда мы глотнем эту гадость в надежде достичь дна. (Выпивает залпом.)

Максим. Ты прости меня... Можно я замечание

Поп. Валяй.

М а к с и м. Ты какой-то интересный поп. Разве такие

попы бывают?

Поп. Я - человек, и ничто человеческое мне не чу­ждо, как сказал один знаменитый безбожник, и сказал

очень верно.

Максим. Значит, если я тебя правильно понял, бога

Инсценировка рассказа М.М. Зощенко «Кочерга»

Сценка для школьного театра

Действующие лица:

Истопник

Директор

Машинистка

1 сотрудница

2 сотрудница

Секретарша

Медицинский работник

Утро. По лестнице бегают сотрудники учреждения: секретарши, курьеры. Идет истопник, несет кочергу. Ворчит.

Истопник : Вот так ходи, ходи по этажам. Пять этажов, шесть печей, а одна кочерга.

Бежит сотрудник, сталкивается с истопником. Тот ругается.

Истопник : Куда ж вы бегите! Выпучили глаза. Она ж горячая!

Бежит машинистка, на ходу отстраняет его рукой, но дотрагивается до кочерги и обжигается. Кричит.

Машинистка: А-а-а! Вы почему здесь ходите с горячей кочергой? Безобразие! Вы меня обожгли! Как я теперь работать буду!

Собирается толпа. Подруги дают советы.

1 сотрудница: Нужно смазать маслом! Содой посыпать.

2 сотрудница: Нет, лучше сырой картофель приложить.

Машинистка : Что вы говорите! Где здесь сырой картофель и масло. Мы не на кухне.

1 сотрудница: (Истопнику ) Возмутительно! Почему вы размахиваете горячей кочергой! Тут люди работают.

Истопник : А я что здеся делаю? Гуляю! На-ко вот походи - шесть печей на пять этажов. За каждой усмотреть надо. Куда ж она бегит? Гляделки вытаращит, а ничего не видит. Неужто не видит, что человек с кочергой идет. Несётся, ажно самому страшно – зашибет вместе с кочергой. Не ровен час – сам обожгешься.

2 сотрудница: Возмутительно! Надо идти к директору. Так можно всех травмировать. Нужно что-то предпринимать. Хорошо еще, что не в лицо!

Пошли к директору.

1 сотрудница: Иван Иваныч! У нас тут такое безобразие творится. Посмотрите. Наш истопник разгуливает по этажам с горячей кочергой, обжег сотрудницу. Теперь ей на больничный уходить нужно. Завтра это может повториться. Что-то нужно предпринимать.

Директор: (Истопнику) Ты что же ходишь с кочергой, выводишь мне из строя служащих. Надо не зевать по сторонам, а глядеть внимательно.

Истопник: Да я- то гляжу. А они куды глядят? Так бегают, что ажно боязно, что с ног сшибут, сам под эту кочергу попадешь. Вот посудите. У нас 5 этажов, 6 печей, а кочерга одна. Ходишь туды-сюды, от одной печки к другой, там расшевелишь дрова, там подгребешь головешки. Она ж завсегда горячая. Вот если бы у каждой печки была бы своя отдельная кочерга, не надобно было бы ходить с горячей туды-сюды. А так я не могу вам обещать ихнюю неприкосновенность. Они ж сами прикоснутся – носятся, как угорелые.

1 сотрудница: И вообще – дикость какая-то. Кругом паровое, водяное отопление, а у нас вульгарные печи. Целых шесть. Какая-то первобытная картинка при современном развитии техники.

2 сотрудница: Да, действительно, как-то неприлично: печи, кочерга - варварский быт наших предков.

Истопник : Че заздря языком чесать. Нет парового – хотя кочергу бы лишнюю дали.

Директор : Да, действительно, зачем говорить о том, чего нет. Водяное -отопление хорошо. Но его нет. Дом наш старинной постройки, будем мириться с тем, что есть. А вот предложение истопника очень разумное: нужно иметь отдельную кочергу на каждую печь. Все свободны. Я сейчас же отдам распоряжение.

Остается с машинисткой.

Директор : Вы, можете работать? Давайте сразу же отпечатаем требование на склад. Не будем откладывать в долгий ящик.

«Имея 6 печей при наличии одной кочерги, немыслимо предохранить служащих от несчастных случаев. А посему в срочном порядке прошу выдать подателю сего требования 5 коче…

Останавливается.

Что за черт. Не помню, как пишется 5 коче…Так…3 кочерги – ясно. Четыре кочерги, тоже ясно. А пять кочерг…Пять…? Чего – родительный падеж. Пять кочерги.

Вы недавно школу закончили – вспомните.

Машинистка: Я вообще такого слова не знаю. У нас паровое отопление в доме. С таким предметом я и не сталкивалась. А в школе мне не приходилось склонять это слово.

Директор : К ак-то неудобно получается. Даже спросить неловко. Позови секретаршу. (Входит секретарша)

Директор : Скажите, пожалуйста, как употребить слово кочерга в родительном падеже мн. числа 5 чего?

Секретарша : Что? Кочерга. Чего – кочерги и т. д. нет, нужно множественное число. А множественное число? Именительный – кочерги. Родительный – кочер… Кочерг, кочергей – фу-ты господи. Вообще глупо. Что-то вертится в голове, но не могу вспомнить. Часто бывает так. Срочно нужно, а тут словно провал в памяти.

Директор : А ну-ка позовите Татьяну Николаевну с Анной Ивановной.

Входят сотрудницы.

Тут такое дело, вообще – то глупо. Не можем вспомнить. Кочерга, 5 штук. 5 коче…

1 сотрудница: Кочерг…

2 сотрудница: Нет, по – моему не так.

Думают.

Странно, никогда не употребляли это слово. Надо было в словаре посмотреть.

Машинистка : А я словари дома оставила, когда печатала вчера.

Директор : Ну вот, нужно их всегда на месте держать.

Секретарша : Есть отличный выход. Напишем на склад 2 требования: на 2 кочерги и на 3 кочерги. Получим 5.

Директор : Это не совсем целесообразно. Найдутся пройдохи – скажут, что канцелярщину развожу. Будут этим колоть.

1 сотрудница : Нужно позвонить в Академию наук и спросить специалистов об этом.

2 сотрудница : Нет, это неудобно. Попадется какой - нибудь смешливый ученый, который фельетон в газету напишет.

Директор : Да-да, вы правы. Опозоримся только. Скажут, директор малограмотный, тревожат Академию из-за какой-то чепухи.

Секретарша : Было бы слово какое-нибудь особенное, научное, редкое. А то кочерга. Смешно даже. Давайте позовем истопника, узнаем у него. Он всю жизнь вращается у печей. Уж кому-кому, а ему известно, как произнести это слово. Я его позову.

Уходит.

Директор : Кто из великих сказал, что русский язык – громада!

1 сотрудница : Это я знаю – Гоголь Николай Васильевич.

Директор : Уж действительно, громада. Сколько нужно знать!

2 сотрудница : Мне всегда казалось, что я хорошо владею языком, но встретится что-нибудь такое… Вроде простое, а заморочка.

Входит истопник.

Секретарша : Вы знаете, мы не совсем поняли вашу просьбу. Что вы хотели?

Истопник : Как что? Я и говорю: 5 этажов, 6 печков, одна кочерга. Ходишь туды-сюды, а они как угорелые…

Секретарша : Это понятно. Чего попросить на складе, чтоб вы не ходили туды-сюды.

Истопник : Как чего? Ишо 5 штук. Одна есть, 6 будет. Што не понятно?

Секретарша : Чего 5 штук?

Истопник : Не понял. Вы же сами согласились. Одна кочерга – мало, ишо 5 штук дадите.

Секретарша : Нужно 5 …? Ну…? 5 коче…? Чего? Ну?

Истопник : 5 кочерыжек.

Все в изнеможении вздыхают.

Директор : Спасибо, вы свободны.

Истопник бурчит, уходит.

Секретарша : А что мы мучаемся. Думаете на складе грамотнее нас. Да они и не поймут ничего.

Директор : Нет, это дело принципиальное. Я не могу допустить, чтобы кто-то заподозрил меня в безграмотности. Разве мы с вами не справимся с одним словом! Куча народу, и все считают себя грамотными, образованными. Какая – то глупая ситуация!

Машинистка : Позвольте, выйти на минутку.

1 сотрудница : Послушайте, что я набросала: «До сего времени наше учреждение, имея 6 печей, обходилось одной кочергой. В силу этого просьба: выдать еще 5 штук, для того чтобы на каждую печку имелась одна самостоятельная кочерга. Итого - выдать 5 штук.

Я предлагаю послать это требование, а дома пороемся в словарях, выясним.

Директор : Ну что же, я согласен. Давайте остановимся на этом решении. А то сегодня нам из-за этой кочерги работать некогда.

Машинистка : Я звонила своей маме. Она у меня машинистка с 30-летним стажем. Мама сказала, что писать нужно: 5 кочерег.

Секретарша : Вот-вот! Правильно. Я же знала. Какое – то затмение нашло.

Директор : Давайте печатайте быстрее.

Закрывается занавес.

Выходит машинистка.

Машинистка : А знаете, чем закончилась история. Бумажка наша возвратилась назад с резолюцией заведующего складом. Было написано: отказать за неимением на складе кочережек.

Вот такое трудное слово, доступное лишь Академии наук и машинистке с 30-летним стажем. А впрочем, выводы сами делайте.